Американский дневник - [27]
«Салют» уже не одно десятилетие греет душу и всегда на виду. Не затерялся подарок, и все, кто приходит к нам, всегда слышат рассказ о замечательном Гражданине, Патриоте, Профессионале.
Думается, что только широкая душа и противная его характеру «кастовость» МИДовцев смогла создать в Монреале столь дружный коллектив советской колонии. Павел Федорович объединил и на служебном, и на бытовом, и на общественном уровне все ведомства — с людьми, разными по характеру и амбициям, по жизненному опыту и по отношению к зарубежному быту.
Причем он делал это весьма деликатно и ненавязчиво, «привязав» все события домашнего уровня к проведению их в стенах генконсульства. И было «великим счастьем», что жена завхоза генконсульства оказалась в недавнем прошлом директором кулинарного техникума!
И вот результат: открытие сезона с прибытием теплохода «Пушкин» — малый «сабантуй», приезд артистов или открытие выставки советского детского рисунка… Не говоря уже об официальных праздниках и днях рождения.
Лето в тех местах жаркое, и выезд семьями на «Оку» — обычное явление в выходные дни. Вблизи Монреаля Великая Река Канады Сан-Лоран разливалась широко, и это место называлось «де Ока». И всегда заводилой был Павел Федорович и его верный «Санчо Панса» Герман Бурков, по общественной должности «профорг», а по работе — капитан-наставник Морфлота.
Большим событием для совколонии было столетие Владимира Ильича Ленина. Были официальные приемы, многочасовые передачи по радио и телевидению, включая программы из Штатов. И вот что характерно: не было недоброжелательства, ерничества и ехидства. И не потому, что этот день входил в список торжеств ЮНЕСКО. Люди мира понимали, что именно Ленин повернул мир в иную сторону — лицом к простым людям. И, честно говоря, было удивительным видеть на экране столь много положительного о личности и делах нашего вождя.
Подготовка к столетию включала в себя изготовление для каминного зала торжественного портрета Владимира Ильича. Учитывая, что я часто оформлял объявления, плакаты, рисовал картонных зверюшек к детским праздникам, Павел Федорович предложил заняться портретом мне.
Портрет нашелся — хорошего качества и в рамке, но мы решили, что нужно более красочное обрамление. Взяли большую раму и поместили в нее фанерную основу для красной материи, которая сходилась плиссированными складками в центре под портретом. Работа была не столько трудная, сколько кропотливая и деликатная.
И вот представьте себе картину: начинающий полнеть автор этих строк и по-юношески худощавый, высокий и стройный, седеющий наш генконсул. Мы ползали по полу и, делая дело, даже покрикивали друг на друга.
Отступление в мое детство и юность. От деда осталась заповедь: добросовестное отношение к делу и доброе отношение к людям. И вот, через десятилетия, оценивая прожитое и пережитое, я думаю, что именно этой заповедью руководствовался Павел Федорович. А потому, как говорил герой Киплинга, «мы с ним одной крови!». И я рассматриваю такой вывод, как большую честь для меня.
Так в чем же «человечность» Героя моего времени в лице Павла Федоровича? В отношении к нашей семье: к жене, двоим детям и третьему, который родился в Монреале? Наша семья по масштабам совколонии была многодетной. И в это «щепетильное» время в ожидании третьего ребенка Павел Федорович взял Нину на работу в консульстве: что-то печатать, работать на телетайпе, а когда уходили в отпуск — и убирать в канцелярии.
У нас осталось такое впечатление, что рождению сына радовалась вся совколония. И в честь нового гражданина СССР и первого советского, родившегося в Монреале и даже, якобы, в Канаде, в генконсульстве был дан «бал». Возможно, это было самое людное событие, ибо каждый считал своим долгом поздравить нас с Ниной. И «сотворил» все это Павел Федорович!
Но рождение сына имело еще одно последствие. Павел Федорович, сколько мог, не отпускал с работы Нину («приходи, когда сможешь…»). И было это во время «декрета» и после него. Благо мы жили в пяти минутах от консульства. И по сей день Нина вспоминает, что именно Павел Федорович был единственным, кто оплатил ее декретный отпуск.
Павел Федорович не спешил распекать тех, кто делал ошибки, мелкие нарушения правил поведения советского человека за рубежом либо попадал в автомобильную аварию. В таком «горестном» положении он поддерживал «штрафника» и не укорял, а утверждал его в мысли, что впредь нужно быть более строгим к самому себе.
Начало семидесятых годов для Канады было временем потрясений. Это восстание «Фронта освобождения Квебека», когда Монреаль оккупировали парашютно-десантные войска англосаксов из Британской Колумбии. Город был объявлен на осадном положении, причем это было впервые за последние сто лет. Это и забастовка монреальских полицейских, явление весьма необычное в благополучной Канаде. Это — обострение американо-канадских экономических отношений вследствие попытки канадской стороны перестать быть придатком Штатов в области сырья и рабочей силы.
Все советские организации в этой ситуации работали на сбор информации об этих событиях. Тем более что в дни активности «Фронта» по науськиванию США канадская сторона пыталась увязать его деятельность с участием советской стороны. Но, конечно, основная нагрузка в дни этих событий ложилась на коллектив генконсульства, возглавляемого Павлом Федоровичем.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.