Американский дневник - [10]

Ее плотина, преградившая громадное ущелье, в которое теперь повернули русло Колорадо, имеет высоту более 200 метров. Она подняла уровень воды в Колорадо, отчего перед ней образовалось колоссальное водохранилище — озеро длиной в 100 миль. Это озеро залило целые горы, и по нему сейчас совершаются регулярные пассажирские рейсы, оно нанесено на карту.

В машинных залах установлено 18 турбин по 100000 kv каждая, вода к ним подается в трубах диаметром в 12 метров, сделанных из трехдюймого листового железа.

Имеются 2 машинных зала (они расположены в глубине ущелья в верховьях реки), один обслуживает штат Невада, другой — Аризону, а на середине плотины имеется пограничный знак этих штатов (ведь река Колорадо является границей Аризоны и Невады).

Эта станция выстроена сравнительно недавно (в 1933 или 1934 году), строил ее главный консультант «Днепростроя».

До нее здесь было необитаемое дикое место, т.к. здесь только скалы и никакой растительности. Сверху с юго-восточной скалы прекрасный вид на нее — картина, полная контрастов высокой техники и дикой стихии, покоренной техникой.

Эта картина достойна восхищения. Мы привыкли восхищаться красотами природы, я видал такие красоты, как Гранд-каньон, Долина смерти, это красиво! Но это относительное определение, созданное нашим воображением, и только. Оно выработалось в нас из поколения в поколение, мы привыкли считать, что это красиво, а почему — и сами не знаем. Вот поэтому я предпочитаю во сто крат больше восхищаться творением рук человека, ибо это, чорт возьми, искусство! Заслуженная красота!

Сан-Диего — 5 декабря

Сегодня наша страна празднует годовщину самой демократической конституции в мире.

Сегодня, когда у нас стоят самые лютые морозы, здесь стоит жара, и я даже чуть было не выкупался в океане, да помешал отлив. А настроение было, хотя и не купальный сезон — так, «из любви к искусству».

Давно не писал, но всё без перемен, жизнь нашей колонии течет ровно и спокойно. Чертовски соскучился за домом, за заводом!

Так хочется хотя бы на минутку очутиться в старой обстановке!

20 декабря, Сан-Диего

Все по-старому…

У нашего дома. Сан-Диего, декабрь 1937

Сегодня с утра какое-то предчувствие — ночью что-то снилось, что, не помню, но чувствуется почему-то, хотя я в это не верю, что я должен получить письмо (кстати, из Союза еще ни одного не имею).

21 декабря Сан-Диего

Удивительно дело! А ведь предчувствие оправдалось! Хоть я в предчувствия всякие и тому подобные предрассудки не верю, но как-то странно получается — сегодня домой на обед я ехал с полной уверенностью получить письмо. И поэтому, когда под’ехали к дому, я, как обалделый, выскочил из машины и побежал к почтовому ящику. Но увы! — приехавший на первой машине раньше Берлин уже успел его опустошить. Однако уверенность ничуть не поколебалась (прямо понять не могу), вхожу в гостиную торопливо, как будто мне кто-то сказал, что меня там уже ждет письмо, и… так и есть — перед моим носом трясут двумя письмами, требуя сплясать. Я, конечно, лихо исполнил лезгинку, причем с таким увлечением еще ни разу не танцевал. Одно письмо было от Любы, другое из Нью-Йорка от ребят.

25 декабря — Лос-Анжелос

Сегодня американцы празднуют рождество, и воспользовавшись этим, я приехал в Лос-Анжелос погостить и посмотреть город, а главное — Голливуд. Остановился в отеле «Нормандия», рассчитывая на это дело угробить пару дней, но кажется дело швах — идет дождь, это пожалуй, испортит мои намерения.

Здесь мне рассказали смехотворную историю, случившуюся с дугласовцами. Они вчера были у нас в гостях, и домой возвращались поздно вечером, у них погас свет в машине. Так как без света невозможно было ехать дальше, они свернули с дороги, решив вздремнуть и подождать рассвета. Через некоторое время их разбудил полисмен, спросив в чем дело и нет ли у них «трабола» (повреждений от физического столкновения). Они ему об’яснили о причинах остановки, заявив, что трабола пока нет. Полисмен радировал техпомощи (полицейские мотоциклы снабжены миниатюрными рациями) и умчался. Ребята опять уснули…

Неизвестно, сколько они проспали, но вдруг сильный толчок, сопровождаемый лязгом, вывел их из состояния мертвецкого сна и сразу оглушил. Они, как обалделые, повыскакивали из машины с криками: «Нас убивают», «где полиция», «где государство».

Причем один из них рассказывает, что так и остался в машине недвижимым, соображая жив ли он или мертв, и боясь убедиться в последнем. Не приходя в себя, но немного осмотревшись, они заметили в темноте стоявшую машину, к ним подошел человек, спросил: — Окей? (здесь закон обязывает при малейшем траболе участникам остановиться, справившись друг у друга «о состоянии здоровья», записать друг друга номера и т.д., а после уж о виновности и о возмещении материальных убытков. Если дело неясное, разбираться в суде. Но ребята, оторопев с испугу, потеряли дар речи, забыв все американские слова, это же слово, но в утвердительной форме, повторили громогласным хором — ОКЕЙ!

Человек, очевидно, обрадовавшись такому ответу, сел в машину и стремглав умчался.

Когда же ребятки совсем очухались, с ужасом заметили, что в ихней машине весь бок измят. Опять под’ехал тот же полисмен, сообщив, что очевидно, монтер скоро прибудет и исправит им свет. Но увидев, что трабол теперь есть, срочно радировал на периферию о задержании беглеца, который стал преступником (бегство строго карается американским законом), будучи, может, честным человеком, из-за наших простофиль.