Американские горки. На виражах эмиграции - [21]

И вдруг КАК ПОЛИЛО!!! Весь штат следит, сколько и в каком водохранилище воды накопилось. Все это живенько так, с видеорядом, с комментариями экспертов. Радости непрерывной на несколько месяцев.

Тут дочь, а ей уже лет 14, затосковала по оставшейся в Москве подруге Насте. Той самой, которой было адресовано письмо о подобранных на улице телевизорах. Дочь требует доставить её на недельку прямо в Москву. Я звоню Настиной маме и говорю, что давай, мол, лучше мы Настю к нам доставим на неделю-другую. Та отвечает, что рада бы, но денег нет. Я взял расходы на себя, но оставалась проблема, что подростка не пустят без сопровождения взрослого в самолет, как нам говорили абсолютно все. Кроме того, нам все говорили, что ей визу не дадут.

Я написал трогательное письмо в посольство, объяснил ситуацию и под свою личную ответственность взял на себя все обязательства, которые мог придумать. Дали Насте визу и в самолет без взрослых пустили. Это было уже году в 1993.

Прилетает Настя и солидно так рассуждает про Америку. И про Калифорнию, говорит, им тоже рассказывают в английской школе. То есть она в курсе новостей.

Спрашиваю: «Что рассказывают про Калифорнию?» – «В Калифорнии, – говорит Настя, – с водой плохо». – «Верно, – говорю я, – и что?» Тут она оживляется, поскольку есть возможность блеснуть: «Поэтому воду экономят. Сначала, когда наливают ванну, в ней купается папа, потом купается мама, потом в этой воде купают детей, потом стирают белье, а напоследок в ней купают собаку!»

Мы повезли Настю на 17 Miles Drive – это такая достопримечательность, очень живописное место. Там шикарные гольфовые поля и возле одного из них – ресторанчик, куда мы зашли перекусить. Взяли обед в русском стиле: курочку с жареной картошкой, очень приличненько. И сам ресторан далеко не из средненьких, да и место такое. Выходим, покушав, на улицу. Настя с удовлетворением поглаживает живот со словами: «Хм, общепит, а прилично кормят!»

Надо учиться

В начале девяностых на русском языке издается только одна газета – «Новая жизнь». Ее издает «Джуйка» и рассылает подписчикам. Тираж где-то 6 тысяч, периодичность – раз в месяц, одиннадцать месяцев в году. Там вся реклама: курсы и программы «Джуйки», русские врачи, пара страховых агентов, несколько американских магазинов, которые рекламируются в русскоязычной газете. Подписка бесплатная, что очень удобно. В редакции три постоянных сотрудника. Они получают немного, но любят свое дело. Плюс в «Джуйке» для сотрудников роскошные бенефиты на всю семью.

Вот в этой газете я и натыкаюсь на объявление некоего учебного заведения под названием Rockwell College. Там вроде как переучивают советских инженеров на что-то местное. В том числе инженеров-электриков, что мне очень подходит.

Звоню по телефону. Отвечает человек по фамилии Бровкер, имени не помню. Предлагает встретиться и поговорить. Мы встречаемся на улице и гуляем по округе. У него коляска с маленьким ребенком, совсем крохой. Самому Бровкеру под сорок, он тут уже лет 10, инженер, из Киева. Выясняется, что школы у него пока нет, но он хочет ее создать, поэтому дал объявление. Собственно, у Бровкера в планах и офисные профессии, и мой опыт в обучении машинописи ему нравится. Про переучивание советских инженеров Бровкер говорит разумно: надо учить прикладным навыкам, делать реальный проект, включать его в резюме. Собственно, так работают многочисленные курсы в Нью-Йорке и других местах, где много советских эмигрантов. Мне все это импонирует. Потом мы несколько раз перезваниваемся, общаемся в очень открытой и дружелюбной манере, я интересуюсь, как движется проект. Собственно, к тому моменту я уже начал преподавать как почасовик в паре местных организаций, но почему бы не поработать и у Бровкера? Дело хорошее. А он уверяет, что вот-вот у него начнется курс обучения секретарей. (К обучению инженеров он так никогда и не приступил).

В какой-то очередной раз я ему звоню и слышу ледяной голос. Если не враждебный, то близкий к этому. Спрашиваю, как продвигается проект? В ответ слышу произнесенную ледяным голосом фразу: «Ничем не могу помочь». Самое интересное, что я к нему никогда не набивался, он сам меня приглашал и выражал заинтересованность. Это меня очень удивило. Я попытался спросить, что случилось. Но ответ был таким же ледяным и таким же идиотским: «Ничем не могу помочь». Еще он добавил, что нашел преподавателей-американцев. Слово «американцев» произносилось так, что я должен был понять: по сравнению с ними я полное ничтожество просто потому, что они американцы.

Первый штраф и первое посещение Traffic Court (дорожного суда)

Ехал я как-то летом 1991 года по улице в Са-Франциско. А ехать там, надо сказать, довольно неприятно: полосы узкие, перекрестки на очень близком расстоянии друг от друга, пешеходы снуют туда-сюда, вообще не глядя на автомобили. Да еще много городского транспорта: автобусы, троллейбусы. Напряжение при езде за рулём очень большое.

Короче, выехал я на перекресток, едва загорелся желтый на светофоре, но не тут-то было, – уже какая-то девица перебегает передо мной дорогу, не давая проехать. Тронулся с места я уже на красный, и тут же меня полицейский прихватил. Я ему резонно говорю, что выехал на желтый. На что он, не менее резонно, отвечает, что, мол, в следующий раз, как будет желтый, тормози. Я бы и затормозил, но боялся встать посреди перекрестка: узко все, тесно. Ну, вышло так. А он мне штраф выписывает: 250 долларов! Сумма для нас просто космическая.