Американская пустыня - [73]

Тед завернул на бензоколонку и вышел из кабины. Подбежал долговязый оператор, на ходу вытирая грязные руки о еще более грязную тряпку; окинул взглядом автобус.

– Дизтопливом заправлять или бензином?

– Понятия не имею, – отозвался Тед.

– Не вопрос, сейчас выясним, – предложил служитель. Он обошел автобус кругом, оглядел его сверху вниз, остановился у пробки топливного бака. – Я бы сказал, бензин. Идет?

– Валяйте.

Тед терпеливо ждал. Оператор закачивал бензин.

– В наши дни таких бензоколонок уже не встретишь – чтоб тебе весь спектр услуг, как говорится, – посетовал Тед.

– Дык у нас все по старинке. – Парень сплюнул в песок. – Да еще эти мексикосы и краснокожие вечно насосы ломают. – Он перевел взгляд на стремительно вращающуюся стрелку. – Экий здоровущий бак.

Тед отошел к автомату, продающему газеты, и посмотрел сквозь стекло на заголовки.

ФАНАТИК ДЕРЖИТ ДЕТЕЙ В ЗАЛОЖНИКАХ

Оглянувшись на автобус и на оператора при насосе, Тед задумался, а что ему делать, когда с него потребуют денег за бензин. У него ж даже двадцатипятицентовой монетки не найдется – газету там купить или позвонить. Он неспешно, как будто так и надо, дошел до дверей кабины и, пока оператор дозаправлял бензобак, уселся за руль. Отследил в зеркале заднего вида, что парень направился к нему. Захлопнул дверцу и попытался завести мотор. Безрезультатно.

Оператор забарабанил в дверь; лицо его исказилось, он громко вопил что-то неразборчивое.

– Я должен спасти детей! – проорал Тед сквозь стекло.

– ЧЕГО ДОЛЖЕН?

Тед вновь повернул ключ. Мотор взревел – и затих. Оператор сбегал в офис – и вернулся с дробовиком. Тед слышал, как щелкнула заряжаемая двустволка. Слышал, как сгусток слюны ударился о выжженную твердую землю. Мотор заработал, автобус содрогнулся, Тед включил сцепление и стронулся с места. Служитель выпалил из обоих стволов сразу и вдребезги разнес окна по правую сторону. Здоровенная махина притормозила: Тед вылетел с гравия на свежеуложенный асфальт и чуть не столкнулся с фургоном, битком набитым светловолосыми удивленными детишками.

Ну что ж, теперь он – вор. Но вор не из худших: он украл бензин только для того, чтобы спасти бедных, беззащитных детей. При звуке выстрела Тед поморщился – скорее по привычке бояться, нежели из страха как такового. Мысль о том, что ему невозможно причинить вред, внушала ужас. Такая мысль легко подчиняет сознание, что твой наркотик; Тед вдруг осознал, что всю жизнь инстинктивно страшился вседозволенности, – и был прав. Засим он с полным основанием страшился ее и теперь.

Глава 2

Отец Теда изменял жене. Этель сообщила об этом Теду, доказывая, что их отец отнюдь не был святым, вопреки всеобщему мнению. В тот момент для Этель это отчего-то было важно – в ночь после похорон матери, похорон, во время которых их отец заперся в катафалке и отказался даже смотреть на кого-либо из детей.

– Он болен, – сказал Тед.

– Знаю.

– Так в чем проблема?

– Просто подумала, что надо бы внести ясность, – отозвалась Этель. Одетая в простое черное платье, она сидела на диване родительской гостиной. Сидела, скрестив ноги и сбросив туфли.

Тед стоял у остывшего очага. На втором этаже послышался какой-то шум.

– Он же ничего не понимает.

– Спасибо, что сказал.

Тед потер щеки.

– Этель, мне страшно жаль, что я живу не здесь.

Этель отхлебнула кофе и поставила чашку обратно на блюдце, на приставной столик рядом с собой.

– К чему обсуждать опрометчивость больного человека, имевшую место двадцать лет назад? Ты же не станешь предъявлять ему счет теперь? Он даже не помнит, кто мы такие. И даже будь все иначе, ворошить прошлое – дурно.

– Мама все знала, – гнула свое Этель. – Она и мне рассказывала.

– Она тебе рассказывала, – повторил Тед.

– Да, рассказывала, и мне плевать, веришь ты или нет. Она говорила, это, наверное, девица из банка, ну, кассирша. Говорила, что как-то раз застукала его на телефоне поздно ночью. Дескать, он разговаривал с кем-то «приглушенным шепотом». Мама все знала. – Этель едва не плакала, но глаз не отводила.

Из спальни на втором этаже донесся грохот.

– Ну что там еще? – вздохнула Этель, не двинувшись с места.

– Пойду проверю, как он там. – Тед остановился на пороге и оглянулся на сестру. – Видишь ли, мама тоже была не ангел.

– При чем тут это?

– Сама решай.

Тед поднялся по лестнице и вошел в отцовскую комнату. На двери висело кое-что из маминой одежды. В комнате еще ощущался ее запах. Отец сидел на кровати с откинутым покрывалом. В пиджаке поверх синей пижамы. На полу валялась лампа-ночник – нет, она не разбилась, хотя абажур здорово погнулся.

– Па, с тобой все в порядке?

Старик не поднял глаз. Он словно бы плакал, но беззвучно. Тед подошел к кровати, присел рядом, обнял отца за плечи.

– Папа, мне страшно жаль.

– В этом году «Иволги»[l] все равно что продули, – сообщил Тедов отец. – Никаких шансов. Их атаки ни к черту не годятся. Не могу же я им атаки поправить. А ты – можешь?

Рычаг переключения передач со второй на третью сдвигался еле-еле, с жутким скрежетом; Тед всякий раз думал, что, чего доброго, до Калифорнии вовсе не доберется. Он слышал сбой в моторе – прокладка поршня небось прогорела, – ритмичное отсутствие шума, что стало для него музыкой и сердцебиением, которого ему так не хватало. Сгущались сумерки, западное небо отсвечивало розовым и желтым. Вот солнце кануло за далекие горы – и небеса запылали огнем. Всякий раз, минуя встречную машину или видя машину в зеркальце заднего вида, Тед внутренне настораживался. Но кто в силах остановить его?