Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 - [67]

Я не вижу в этой телеграмме никаких намеков на то, что это месть за газетные статьи. На самом деле у меня было более чем достаточно информации, в которой я не сомневался и не сомневаюсь до сих пор, что русские, которых я упоминал выше, планировали нападение на американские части и, получив эти винтовки в то время, постарались бы вооружить ими как можно больше казаков, чтобы иметь численное превосходство над американскими отрядами, которые я смог бы сосредоточить в одном месте.

Американские войска не имели полевых орудий, тогда как казаки их имели. Охраняя железную дорогу, американские части были разбросаны на расстояние более 3 тысяч километров друг от друга. Из-за разрушения многих небольших мостов я не смог бы собрать их вместе, и 7 тысяч человек, которые у меня были, оказались бы разделены, как минимум, на четыре, а возможно и больше, части.

Я не думаю, чтобы какой-то американец ожидал, что я отдам эти винтовки людям, которые хотели повернуть их против американских войск. На самом деле я считал ситуацию настолько серьезной, что сознательно и намеренно отказался бы отдать винтовки кому угодно из русских, независимо от того, кто хотел их забрать. Если Государственный департамент когда-нибудь отмежевывался от моих действий, то я об этом ничего не слышал.

Теперь зададимся вопросом, почему неверная информация в отношении моих действий оказалась достоянием гласности? И кто ее предоставил? Я не думаю, что она была предоставлена военным министерством, поскольку министерство не упоминалось в газетных статьях, а кроме того, военное министерство знало причины моих действий непосредственно от меня.

Я думаю, будет справедливым сделать вывод, что эта информация наверняка была предоставлена Государственным департаментом. Поскольку Государственный департамент полностью полагался на информацию собственных представителей в Сибири и в то же время игнорировал информацию, предоставляемую представителями военного министерства, я вынужден прийти к заключению, что эта информация исходила от представителей Государственного департамента в Сибири.

Генерал Хакен приехал ко мне по поводу винтовок, и я сказал, что согласен передать их в Иркутске, который находился за пределами территории, контролируемой казаками. Его это устраивало, и он остался доволен, поскольку теперь чувствовал большую уверенность в том, что получит винтовки. Однако эта договоренность не устраивала русских военных на Дальнем Востоке, и они выступили с предложением, чтобы один состав с винтовками сопровождали американцы, а другой русские, но я отказался это сделать.

Япония и генерал Нокс сумели подогреть неприязнь сторонников Колчака к американским военным до такой степени, что 17 сентября я передал в Вашингтон следующее: «Казаки под командованием Калмыкова угрожают начать действия против американцев. Их намерения поддержаны Семеновым и, как я полагаю, инспирированы Японией. У этих казаков есть бронепоезд, с которым нам не справиться тем оружием, которое у нас есть в наличии. Думаю, в этом причина их дерзости. Прошу, чтобы мне прислали один дивизион трехдюймовых орудий или горной артиллерии. Я не уверен, что, если они не будут присланы, с американцами что-нибудь произойдет, но я абсолютно уверен, что, если их пришлют, с ними точно ничего не произойдет».

Следует помнить, что Семенов и Калмыков были настоящими бандитами и убийцами. Присущие им моральные качества не удержали бы их от совершения какого угодно преступления. Только физический страх и боязнь лишиться поддержки японцев могли удержать их от нападения на американцев или чего-то подобного.

Первый состав с винтовками, присланными правительством Соединенных Штатов для «воюющих сил адмирала Колчака», отправился в Иркутск без проблем. 24 октября, когда второй состав доехал до Читы, где располагалась штаб-квартира Семенова, его остановили, и Семенов потребовал себе пятнадцать тысяч винтовок. Лейтенант Райан, который вместе со своими пятьюдесятью солдатами сопровождал поезд, ответил, что не может отдать им винтовки без приказа из Владивостока. Семенов сказал лейтенанту, что, если он не отдаст винтовки в течение тридцати часов, их возьмут силой. После этого Семенов подогнал к американскому поезду два бронепоезда и батальон казаков.

Поскольку Семенов утверждал, что Колчак разрешил ему забрать винтовки, консул предложил, чтобы по этому вопросу связались с генералом Грейвсом, находящимся во Владивостоке, для чего русские предоставили телеграфный аппарат. Телеграмма лейтенанта Райана пришла ночью с 24 на 25 октября. Я ответил лейтенанту, чтобы он не отдавал винтовки.

Посылая этот приказ, я не боялся, поскольку знал, что в то время, когда Семенов требовал у лейтенанта Райана отдать винтовки, в Чите находился командующий японскими войсками в Сибири генерал Юи. Учитывая, что по Железнодорожному соглашению Чита относилась к зоне ответственности Японии, если бы ни генерал Юи, ни командующий японскими войсками в Чите не выразили протеста против действий Семенова, это означало бы нарушение соглашения. Поэтому я был уверен, что японцы не позволят ему пойти на крайность и атаковать лейтенанта Райана.