Американская фантастика. Том 11 - [29]

— Нет, — сказал Эверард. — Это отпадает. По двум причинам. Во-первых, закон, причем весьма мудрый закон, запрещает делать это. Правда, иногда бывали исключения, но тут вступает в силу вторая причина: ты — Кир. Они не пойдут на то, чтобы уничтожить будущее ради спасения одного человека.

Сделал бы я это ради спасения одной женщины? Не уверен… Надеюсь, нет. Синтии вовсе ни к чему знать все факты. Будет куда лучше, если она вообще ничего не узнает. Я могу использовать свой авторитет агента с правом свободных действий, чтобы эти сведения не пошли дальше Главного управления, и не говорить ей ничего, разве только что Кейт умер при обстоятельствах, которые, вынудили нас запретить путешествия во времени в эту эпоху. Она, конечно, погорюет какое-то время, но она слишком молода и здорова, чтобы скорбеть всю жизнь… Правда, это непорядочно. Но разве лучше будет позволить ей жить здесь в качестве рабыни и делить своего любимого по меньшей мере с десятком царских дочерей, на которых он был вынужден жениться из политических соображений? Не лучше ли для нее будет все позабыть и начать жизнь заново, среди своих соотечественников?

— Ясно, — сказал Денисон. — Я просто хотел быть до конца уверен, что это отпадает. Но должен же быть какой-нибудь другой выход. Послушай, Мэнс, шестнадцать лет назад создалась ситуация, послужившая причиной всего того, что произошло впоследствии, но ведь это случилось не из-за человеческого каприза, а по самой логике событий. Допустим, я бы не появился. Разве Гарпаг не нашел бы другого Кира? Кто именно стал великим царем — не имеет ровно никакого значения. Другой Кир вел бы себя совершенно не так, как я, во множестве повседневных деталей. Естественно. Но, если только он не был бы безнадежным болваном или маньяком, а достаточно разумным и порядочным человеком — надеюсь, ты не станешь отрицать за мной этих качеств, — его поведение во всех важных событиях не отличалось бы от моего. Я имею в виду поступки и события, отраженные в истории. Ты знаешь это не хуже меня. За исключением нескольких критических моментов, время всегда стремится вернуться на круги своя. Небольшие различия с годами исчезают и забываются — это и есть негативная обратная связь. Только в ключевые моменты может возникнуть позитивная обратная связь, и прошлые события с годами возрастают в своем значении и последствиях, вместо того чтобы исчезнуть. Ты ведь знаешь все это.

— Конечно, — сказал Эверард. — Но ты же сам признавал, что твое появление в пещере и было таким критическим ключевым моментом. Именно твое появление навело Гарпага на мысль о Кире. Без этого… Я хорошо представляю себе, как развалилась бы мидийская империя: либо ее завоевала бы Лидия, либо варвары, потому что у персов не было бы царя, имевшего божественное право властвовать ими по рождению… Нет, я не появлюсь в пещере в тот момент, если не получу разрешения по меньшей мере самого данеллианина.

Денисон бросил на него взгляд поверх края чаши, потом поставил ее на стол, по-прежнему не спуская с Эверарда глаз.

— Ты не хочешь, чтобы я вернулся, верно?

Эверард вскочил со скамьи. От резкого движения чаша выпала из его рук и со звоном упала на пол. Вино растеклось, как кровь.

— Замолчи! — крикнул он.

Денисон кивнул головой.

— Я — царь. Стоит мне пальцем шевельнуть, и стража разорвет тебя на куски.

— Превосходный способ заручиться моей поддержкой, — буркнул Эверард.

Денисон вздрогнул. Секунду-другую он сидел неподвижно, затем сказал:

— Извини. Ты не можешь себе представить, что я испытал… Да, да, жизнь моя здесь была не так уж плоха. Даже интереснее, чем у большинства, а когда тебя почитают божеством, со временем это даже начинает нравиться. Наверное, поэтому я через тринадцать лет ввяжусь в бой за Яксартом; ведь у меня не будет иного выхода: все мои храбрецы будут смотреть на своего повелителя. Черт возьми, может, оно и стоит того. — Он растянул губы в улыбке. — Что же касается моих наложниц, то некоторые из них могут свести мужчину с ума. И у меня есть Кассандана. Я сделал ее своей старшей женой, наверное, потому, что она чем-то напоминает мне Синтию. Трудно сказать, ведь прошло столько времени. Возвращение в двадцатый век для меня нереально. Поверишь ли, езда на горячей лошади доставляет куда больше удовольствия, чем гонка в спортивном автомобиле!.. А кроме того, я знаю, что творю здесь полезное дело, — не каждому дано знать это о себе… Прости, что не сдержался. Я верю, ты бы помог, если бы только смел. Но ты не смеешь, и я не упрекаю тебя, и тебе незачем меня жалеть.

— Прекрати это! — простонал Эверард.

Он почувствовал, будто мозг его разрывается на части в абсолютной пустоте. Сквозь переплетения беседки он видел статую на крыше: юноша убивает быка — это был символ Человека и Солнца. За колоннами и виноградными лозами стояли стражники в кожаных доспехах с луками наготове. Лица их казались вырезанными из дерева. Видно было и то крыло здания, где находился гарем и где сотня, а может быть, и тысяча молодых женщин считали за счастье проводить время в ожидании случайной прихоти своего царя. За городскими стенами лежали возделанные поля, где крестьяне готовили жертву земле-матери. Люди поклонялись ей еще в те времена, когда пришли индоевропейцы, а это произошло в далеком туманном прошлом. Далеко за городом будто парили в небе горы, где водились волки, львы, кабаны и скрывались демоны. Этот мир был совсем чужим.