Американская фантастика. Том 11 - [25]

— Что ты хочешь знать, господин? — спросил Эверард.

Он-то прекрасно понимал, чего хочет Гарпаг, и в ожидании ответа испытывал острое чувство тревоги.

— Ты ищешь волшебника, который пришел в Пасаргады шестнадцать лет назад в одежде пастуха и творил чудеса.

Напряжение исказило голос хилиарха: он стал хриплым.

— Зачем тебе знать это и что ты еще слышал о человеке, одетом пастухом? Отвечай без промедления и не вздумай лгать!

— Великий господин, — заговорил Эверард, — дельфийский оракул предсказал мне, что я разбогатею, если узнаю судьбу пастуха, который вошел в столицу Персии в э… э-э-э… третий год первой тирании Писистрата. Больше ни о чем не ведаю. Ты же знаешь, господин, как темны предсказания оракулов.

— Так, так…

На худом лице Гарпага промелькнула тень страха. Он начертил в воздухе знак креста — символическое изображение Солнца в культе Митры. Потом небрежным тоном спросил:

— И что же ты узнал?

— Ничего, господин. Никто не мог сказать мне…

— Лжешь! — вскричал Гарпаг. — Все греки — лжецы. Берегись, ты впутался в нехорошее дело. С кем еще ты говорил?

Губы хилиарха задергались в нервном тике. Эверард и сам почувствовал холод и пустоту в желудке. Судя по всему, он приоткрыл завесу над какой-то тайной, которая, как считал Гарпаг, была надежно скрыта, тайной, настолько важной, что хилиарх решился даже на оскорбление Креза, под чьей защитой Меандр, как гость, находился согласно обычаям. А сам он мог полагаться только на кинжал. В эту эпоху ничего более надежного еще не изобрели. И, после того как дыба и клещи извлекут из чужеземца все, что ему известно… «Но что же, черт побери, мне известно?»

— Ни, с кем, господин, — сказал он. — Ни с кем, кроме оракула и бога Солнца, говорившего устами оракула, который прислал меня сюда. Впервые я рассказал об этом почтенному Крезу вчера вечером.

Гарпаг глубоко втянул в себя воздух, несколько обескураженный упоминанием божества, но тут же овладел собой.

— Мы слышали только от тебя, грека, что ты послан оракулом. А может, ты пришел выведать наши тайны? Если же ты и в самом деле послан богом, значит, для того лишь, чтобы тебя здесь казнили за твои грехи. Но мы это быстро выясним.

Он кивнул начальнику стражи.

— Отведите его вниз. Именем царя.

Царь.

Догадка, ослепительная как молния, блеснула в мозгу Эверарда.

— Да, царь! — закричал он, вскочив. — Бог сказал мне… что будет знак… и что я должен донести его слова до царя персов!

— Взять его! — взревел Гарпаг.

Стража послушно бросилась выполнять приказание. Зверард отскочил с криком, что отдается на милость царя Кира. Он кричал изо всех сил. Пусть его даже арестуют, его слова дойдут до трона и… Два воина с поднятыми секирами прижали его к стене. Через их головы он видел, как Гарпаг прыгает по дивану.

— Схватить и отрубить ему голову! — приказал мидиец.

— Господин, — возразил начальник стражи, — он отдался на милость царя.

— Это колдовство! Я теперь знаю, он — колдун, сын Зохака и слуга Аримана! Убить его!

— Нет, подождите! — вскричал Эверард. — Подождите, он сам предатель, он не дает мне сказать царю, что… Отпусти меня, сейчас же, мерзавец!

Кто-то схватил его за правую руку.

Эверард был готов отсидеть, несколько часов в тюрьме, пока царь не услышит о нем и не вытащит оттуда, но дело начало принимать совсем иной оборот. Развернувшись, Эверард левой рукой нанес стражнику удар по носу. Тот попятился. Американец вырвал у него секиру, отпрыгнул и парировал удар воина, нападавшего слева.

Стражники атаковали. Эверард взмахнул секирой, она ударилась о другую, и один из стражников поплатился пальцем. Искусством владеть оружием патрульный превосходил большинство нападавших, но конечно, ему было не продержаться. Уклонившись от очередного удара, направленного в голову, он нырнул за колонну. Немного свободного пространства. Еще удар, и рука атакующего воина безжизненно повисла. Перепрыгнув через падающее тело в латах, Эверард выбежал на середину комнаты, Гарпаг поднялся с дивана, выхватив из-за плаща меч. Чертов старик отнюдь не был трусом! Эверард развернулся, так что хилиарх оказался между ним и стражей. Меч и секира скрестились. Патрульный старался подойти к Гарпагу вплотную, по крайней мере тогда стража не сможет бросать в него оружие. Но воины стали окружать его сзади. Вот ведь черт! Может быть, сейчас погибнет еще один патрульный!

— Стойте! Все — ниц! Царь идет!

Три раза прокричал глашатай, огромный мужчина в алом плаще. Стража застыла на месте, не сводя с него глаз, а затем попадала ниц. Гарпаг уронил меч. Эверард чуть не рассек ему череп, но вовремя отдернул руку и, слыша торопливую поступь воинов через зал, тоже бросил свою секиру. Секунду они с хилиархом, задыхаясь, не сводили глаз друг с друга.

— Он услышал… и пришел… сразу же… — с трудом выговорил Эверард.

Мидиец подобрался, как кот, и зашипел:

— Берегись! Я буду наблюдать за тобой. Если ты отравишь его мозг своими лживыми речами, для тебя тоже найдется яд или кинжал!

— Царь! Царь! — кричал глашатай.

Эверард и Гарпаг бросились на пол.

Сначала в комнату вошли бессмертные и выстроились в две шеренги, образовав широкий проход к дивану. Затем вошел сам Кир, в длинной мантии, развевавшейся при каждом его широком шаге. За ним следовали несколько приближенных, затянутых в кожу; они пользовались привилегией носить оружие в присутствии царя. Раб-церемониймейстер ломал руки им вслед: он не успел расстелить ковер и позвать музыкантов.