Америка глазами заблудшего туриста - [16]
Украинский центр состоял из комплекса заведений в одном квартале на 2-й Авеню. Народный Украинский Дом (кажется, так называется), ресторан и бар, туристическое агентство, магазин украинских сувениров и, упомянутый Юрой, банк.
Впоследствии, когда я один гулял по Нью-Йорку, то несколько раз посещал бар — выпить соку и отдохнуть от жары. Обычно, днем там пусто и тихо. За стойкой дежурит дядька з вусами или дивчина. Посетители, просиживающие там, балакають на украінськой мовi. Когда обращаешься со своим заказом к разливающему, то начинаешь колебаться: на каком языке говорить. Я испытывал принцип пролетарского интернационализма и заезжал по-русски. Присутствующие отмечали мою дерзкую выходку, но проявляли терпение.
Я слышал от туристов-строителей из Закарпатья, что в конце недели, по вечерам здесь весело. Украинское товарищество, молодые и старые, собираются и по-свойски отдыхают, веселятся.
После посещения украинского островка в Нью-Йорке, я предложил перейти на 8-ю Авеню и посетить моих заочных братьев муней в гостинице New Yorker.
(*In 1975 Hotel New Yorker was purchased by the Unification Church for $5,600,000. The church converted much of the building for church uses. *В 1975 году отель Нью Йоркер был куплен Церковью Единения за 5 600 000 $. Церковь существенно реконструировала отель под свои потребности.)
На этот раз, мы оказались у гостиницы днем. Тяжелые стеклянные двери-вертушки непрерывно вращались, впуская и выпуская гостей. А гости, в большинстве своем, были восточных национальностей: корейцы и японцы… Впрочем, я их не различаю.
Как только ты заступаешь за двери, на входе в просторный вестибюль, тебя встречает дежурный вахтёр, и просит приостановиться, объяснить: кто таков и зачем пожаловал?
В тот день дежурил улыбчивый японец. Он оказался большим любителем потрепаться. Причина визита была заготовлена мною ещё в первую ночь. Я выложил ему легенду о друге-брате, который живёт в этом отеле, и о подруге-сестре, гостившей ранее, от которой я и услышал впервые о Церкви Единения. А теперь вот и сам приехал с друзьями.
Новый брат-вахтёр с любопытством выслушал историю, представился как Onoda Takao и деловито законспектировал наши имена. После формальностей, он торжественно объявил, что сам Бог привел нас к нему. Далее, мы узнали, что сейчас в большой, интернациональной семье гостят и работают несколько русских братьев. Если мы навестим его сегодня вечером, часов в семь, то сможем повидать их. Онода уже достал лист бумаги и начал чертить схему взаимоотношений между нами, церковью единения и Богом, постоянно напоминая, как это важно. Я согласился с ним и пообещал: если мы не задержимся на работе, то постараемся принять участие в конференции. Онода уверял нас, что это мероприятие — важнее всякой работы. Если мы изменим свои планы, то здесь нас ожидает вкусный ужин в тёплом кругу братьев и сестёр. И вообще, сама встреча имеет бесспорно судьбоносное значение для нас. Учитывая последние замечание, я поклялся пересмотреть свои планы и прибыть на ужин с друзьями.
Этим вечером, как и договаривались, в том же составе мы прибыли в гостиницу New Yorker. Онода встретил нас многократными рукопожатиями и поклонами. Улыбка, или профессиональный оскал работника гостиничного бизнеса, не покидал солнцеподобного лица.
Я вежливо поинтересовался: не опоздали ли мы… на ужин? В ответ, Онода призвал нас следовать за ним.
Это здание, как я выяснил, было построено ещё в 1929 году, но всё содержалось в приличном состоянии. Лифты работали исправно. Нетрудно было заметить, что это не обычная гостиница, а некое корейское предприятие. Все встречающиеся нам люди, в лифте и на этажах, были азиатских национальностей. Онода всех их знал. Со всеми вступал в короткие диалоги и торжественно сообщал новость о посланных ему Богом братьях из Украины.
На пятом этаже, коридорами мы прошли в какой-то хозяйственный отсек, там оказалась кухня и небольшой столовый зал. За столом сидели-питались несколько братьев и сестёр. В некоторых, я без труда узнал своих соотечественников. Онода объявил о прибытии новых братьев. Мы познакомились.
В тот вечер на ужине-конференции присутствовали: барышня Александра из Ленинграда, приглашенная в семью, в качестве переводчика; молодая семья откуда-то из Дальнего Востока — парень, его беременная жена и дочка лет шести.
Нам дружелюбно показали, где и что можно найти и скушать. Мы быстро всё усвоили и включились в работу конференции.
Нас нещадно отвлекали. Мне приходилось отвечать и на русские и на английские вопросы. Кроме нас, уже все покушали, но не расходились, ухаживали и наблюдали за нами.
Среди общего добродушия выделялся белобрысый очкарик с немецким акцентом, приблизительно моего возраста. Он отличался от остальной компании содержанием своих неудобных вопросов и административным тоном. Постоянно давал мне понять, что кроме шуток, ему хотелось бы и серьёзно поговорить о мотивах нашего появления здесь. Но обстановка на кухне, позволяла без особого труда обращать его гестаповское любопытство в хохму. И большинству это было по душе. Немецкий же брат всё больше напрягал своё внимание к нам. С ним следовало быть осторожным!
Это дождливая островная история о людях, оказавшихся по разным причинам неспособными побеждать и быть хозяевами на родине, которую хватко подмяло под себя алчное бычьё, а поэтому, вынужденных тихо выживать в чужих странах.События настоящей истории происходят в Англии, в 2000–2001 годах. Участники — преимущественно граждане Украины с их горячей «любовью» к своим отечественным слугам «народным», личными переживаниями, шпионскими ухищрениями и неизбежно угасающими, под воздействием времени и расстояния, эмоциональными связями с оставленными близкими и с самой родиной-уродиной.По сути, в таких странах, как Украина, эта категория потерянных граждан представляет собой отчётливо сформировавшийся многомиллионный социальный слой — «заробітчанє».
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.