Америго - [88]

Тут наглотавшийся песка Крионис зашелся кашлем. Наполнив глиняный кувшин простым движением, он выпил воды, вызвал рвоту и таким образом облегчился.

Затем он обратился к ближней горе. «Как она крута и сурова, – думал странник, меря гору взглядом, – пусть я одолевал и не такие вершины, но когда же конец?»

Он нашел вход в узкое ущелье, где пески и глина сменились редкими клочками травы на каменистом дне и по стенам разросся разноцветный лишайник. Положить белый плащ было некуда, так что он бережно подобрал его и обернул вокруг пояса, прежде чем устроиться на привал. Прильнув к одной из стен в ее необжитом месте, юноша ненадолго погрузился в дрему.

Вечером, когда над ущельем зажглись звезды и потянул приятный холодок из остывшей пустыни, Крионис начал восхождение. При свете звезд и месяца он отыскал в склоне горы покато идущую ложбину, по которой когда-то раньше сбегал ручей. Подниматься в ней оказалось не так трудно, хоть туфли и скользили на мелкой осыпи; неторопливо и непрерывно волшебник шел в гору. На склоне не росли деревья, весь он казался открыт взгляду и уже не внушал особой тревоги.

На полпути наверх тропинка исчезла, и впереди встали черные, крутые ступени, изрезанные глубокими трещинами. Пусть это не доставляло ему большого удовольствия, но Крионис умел немного менять форму своего тела по собственной воле, сохраняя его упругость и гибкость; такое умение здорово помогало ему взбираться на зазубренные временем края и угловатые камни и находить опору там, где это было бы недоступно человеку. На отвесных стенах, где ухватить было не за что, он сооружал небольшие ледяные выступы при помощи волшебства. Это отнимало драгоценные силы, которых у Криониса было не так уж много (украшение подземной пещеры стоило ему дорого).

Труднее всего было удержать волшебный кувшин. Крионис привык путешествовать налегке и обыкновенно отказывался от подарков, потому и не носил с собой ни походной сумки, ни приспособлений для привязки груза к поясу или спине. Он продевал кисть руки под ручку кувшина и так лез вместе с ним наверх, глядя в оба, чтобы не ударить его ненароком о черные стены и не запустить в тесную трещину, из которой его нельзя было бы вызволить.

Глубокой ночью он достиг первой из двух вершин, окутанных снегом и льдом, и спустился на перевал между ними, на котором снег местами доходил едва не до пояса.

Забравшись на вторую вершину, он глянул вниз – на пелену тумана, нависшую над противоположным склоном. По ту сторону завесы увидел обширный лес, отделенный от подошвы хребта темной полосой, протянутой далеко влево и вправо; вероятно, то была узкая речушка, каких он переплыл уже немало.

Задумавшись, стоит ли спускаться прямо сейчас или же приступать к этому на рассвете, он не мог оторваться от необозримого вида и стоял в расслабленной позе. В какой-то несчастный миг глиняный кувшин, принесенный ему в дар хозяйкой хрустальной пещеры, выскользнул у него из рук. Быстро скатившись по ледяной стене, волшебный сосуд взлетел с уступа и разбился вдребезги где-то на туманном склоне. Крионис понурил голову и повернул назад к перевалу. Зарывшись в сугроб, он провел остаток ночи почти без сна. Тяжесть в сердце не давала сомкнуть глаз, и особенно горько было ему оттого, что такую случайную слабость нельзя предусмотреть и на самой вершине.

Утром, как назло, светило солнце, не жалеющее своих ласк ни для одного жителя острова высших Благ. Впрочем, до верха горы тепло его лучей не доставало, и Крионис чувствовал себя неплохо, если не считать того, что он окончательно упал духом.

После короткой ночевки, полной невеселых мыслей, ему совсем не хотелось продолжать свой поиск. Он не знал, куда теперь направляться, – ведь расспросить неудержимого скорохода не удалось, а Эрика ничего не сказала; все обернулось намного хуже, чем он предполагал. Надежда для него крылась только в одном. Впереди ждал большой лес; такие леса населяло бессчетное множество разумных существ, и в этих краях из уст в уста ходили легенды и слухи, давным-давно забытые в других странах. Кроме того, Крионис не находил причины остаться здесь, на вершинах; снег был ему приятен и близок, но праздно валяться в нем было просто скучно.

Скрепя сердце он выбрался из-под снежного одеяла и вышел на гребень. К уступу он осторожно сполз на животе, а потом выискал на кромке такое место, где удобней всего было соскочить на нижележащую ступень склона. Склон со стороны леса был заметно более пологим, и каждая новая ступень становилась ровнее и длиннее; спускаться можно было без больших усилий, не напрягая глаз от недостатка света.

Туман внизу рассеялся, и странника постигло неприятное откровение: полоса, которую он принял за реку при лунном свете, оказалась широкой трещиной, расколовшей землю острова в стародавние времена. Он старался не всматриваться больше вдаль и не думать о том, как будет вынужден обходить зияющую пропасть. Постройка ледяного моста через трещину была худшим выходом из положения – так восстановление продлится на несколько дней.

Когда ступени горы совсем сгладились, стало гораздо теплее и на каменистой земле появилась растительность в виде редких кустарников и небольших сосен.