Америго - [82]

– Где я могу его увидеть? – с места спросил учитель. Из-за его блузы глянуло внутрь взволнованно-пунцовое личико просветительницы.

– Я проведу вас, Господин… то есть учитель, простите… и вас, мисс… ваше имя? сейчас проведу! Только, прошу вас, тише, не тревожьте его своим голосом, – слезно попросила его Фелиция Спарклз. – Мой маленький Саймон… он так ужасно болен…

РАССУДОК

VII

На другой день хладорожденный волшебник Крионис вошел в пустыню. Пустыня была самой большой, самой одинокой и самой жестокой страной острова высших Благ; о горе тому, кто приходил сюда с праздными намерениями! К счастью, юный Крионис не сомневался в своей цели. Он должен был пересечь эту пустыню во что бы то ни стало и теперь поклонился ей.

– О великая, – сказал он. – Во имя твоего жаркого солнца, не мучь меня и позволь покинуть тебя как можно скорее.

Пустыня безмолвствовала, и тогда он отправился в дальнейший путь. Сначала Крионис был полон сил и шел легко и проворно. Одну за другой одолевал он высокие дюны. Он смеялся над коварными зыбунами и смахивал c лица москитов. Он сражался с громадными скорпионами и ядовитыми змеями, а те отступали перед его храбростью и зарывались в пески. Он не уводил взгляда от горизонта, не останавливался на ночлег.

Но все же пустыня сурово испытывала его, и несколько дней спустя он замедлил шаг. На солнце Крионис все время таял, с пол его белого плаща в песок стекали длинные струйки мутной воды, его голубые волосы потеряли привычную пышность и прилипли к щекам и шее, а его лицо сделалось таким безвольным и мягким, что он не мог лишний раз коснуться платком лба. Но стоило чертам его заметно исказиться, как подвижный ледяной слой сковывал все его тело и тут же возвращал ему прежний сияющий вид.

Вскоре он снова начинал расплавляться, но продолжал идти, согнувши спину и не разгибая коленей, и подвертывал ноги, и падал на четвереньки, утопая в песке. Крионис был очень хорош собой, и пустыня словно стремилась забрать его в свое лоно, чтобы он не превратился в пар и не предпочел ее сестру солнце с ее воздушно-голубыми объятиями. И обе стороны были бессильны – волшебник не мог достаться ни той, ни другой; изнывая от беспрестанной борьбы между похотливыми сестрами, юноша упорно шел вперед, выискивая среди барханов тенистые руины.

И вот наконец он увидел издалека большую глыбу, похожую на забытую хижину. Когда он подошел к ней вплотную, то укрылся от солнца под одним из ее выступов и перевел дух. «Не думал, что так страшно устану, – с досадой сказал себе волшебник. – Но теперь осталось совсем недолго». Затем он положил голову на самый удобный камень и задремал.

Проснулся он оттого, что солнце обогнуло выступы и заглянуло ему прямо в лицо, впиваясь всеми лучами в податливую кожу; но когда он протер глаза, солнце уже заслонил незнакомый образ. Перед ним стояла ледяная девушка с короткими человеческими волосами темного цвета. Одета она была в мешковатое прямоугольное платье с необыкновенно сложным рисунком, напоминающим разрезы редких минералов. Но платье было не так удивительно, как то, что на ее лице не было ни одной капли.

– Отец просит тебя зайти к нам, – сказала она и улыбнулась.

– Так, стало быть, я у цели, – ответил сам себе Крионис и как следует потянулся. – Странное дело, я думал, что найду эту пещеру в горах за пустыней.

Девушка помогла ему встать, и когда он ухватился за ее запястья, то ахнул: казалось, она была еще холоднее, чем он сам. Она засмеялась и сказала:

– Зови меня – Эрика из хрустальной пещеры. Или просто Эрика. Как будет угодно страннику!

Она повернулась, прошептала несколько слов, и в стене глыбы, позолоченной песком, медленно раскрылись небольшие ворота. Эрика шагнула во тьму, и Крионис последовал за ней с трепетом сердца.

Они долго спускались вместе по незримым ступеням. Их белые тела излучали здесь слабый свет, и благодаря этому юные волшебники могли худо-бедно видеть вокруг себя во мраке пещеры. Ступени уходили то в одну, то в другую сторону и завивались винтом, а спуск становился все круче.

Отовсюду раздавались жуткие звуки: кричали какие-то грызуны и глухо стонали древние стены. Кое-где из стен хлестали горячие фонтанчики, и юноша никак не мог привыкнуть к их задорным уколам. Эрика знала все эти шалости наизусть и не глядя увиливала от каждой струйки. Она объяснила, что стены стонут из-за того, что не умеют приветствовать гостей никак иначе, а местные мыши-крикуны кричат исключительно потому, что в этом состоит радость их жизни. Фонтанчики, по ее словам, были очень обижены на то, что им никак нельзя вырваться из каменной толщи, и завидовали всем проходящим мимо, но их выходки не следовало принимать всерьез. Крионис не был в большом восторге от таких объяснений и уже начинал скучать по верхнему пеклу, но Эрика, почуяв неладное, обдала его сногсшибательным морозным дыханием, и тогда он несколько взбодрился.

В конце концов они достигли последней ступени и продолжили идти в тесном коридоре, где гладкие стены, испещренные рисунками переливчатых минералов, отражали свет волшебных тел. Но вот закончился и этот коридор, и перед ними предстал огромных размеров зал – весь из хрусталя. Большие и малые, простые, сложные, бесформенные и удивительно прекрасные хрустальные наросты покрывали стены и свод, и даже пол здесь был выложен гладкой хрустальной плиткой, сделанной не чем иным, как волшебной силой. Зал освещали волшебные белые камни, нанизанные на прозрачные нити и подвешенные у свода стройными рядами – так много, что казалось, будто свет исходит снаружи. Подобно солнечным лучам под облаками, лучи белых камней упадали на одну сторону, и хрустальная поросль от этого сияла, как снег на горных вершинах.