Америго - [33]

Эти игры не только приносили много веселья, но и подтверждали принадлежность к той или иной группе. Впрочем, как-то раз игра едва не закончилась преждевременным отбытием одного из детей. Молчаливый мальчик Кевин Гройц, хотя и был сыном Господина, терялся на берегу как песчинка, и даже если он пытался с кем-то заговорить, никто не обращал на него внимания: голос у него был пискливый и почти неслышный в толпе. Он, конечно, стал «рабочим», и когда до него дошла очередь в игре, дерзкий и бесстыжий Клифф Грунт (который легко мог бы сделаться «Господином», будь он хоть капельку поумней) предложил остальным очень забавную, по его мнению, штуку. Они тут же разделили это мнение, и все набросились на тихоню Кевина со словами: «Можешь прыгнуть в ров – или не рабочий?» Кевин посмотрел в песок, помедлил, затем повернулся и вправду сиганул прямо в воду. Раздался громкий всплеск, и тихий пискливый Кевин вдруг истошно заорал. Ров был довольно глубок, а плавать никто из детей, конечно же, не умел. К счастью, Кевин вовремя уцепился за какой-то выступающий камень, но вопить не перестал, и тогда пробудился учитель, который тотчас же вытащил его на берег сильными руками.

– Не дайте Океану соблазнить себя! – гневно кричал потом учитель, выстроив перед собой напуганных детей. – Океан несет гибель! Творцы не спасут вас, если вы сами отдадите себя смертоносному Океану! Слушайте вашего учителя! Слушайте Господ! Слушайте Создателей!

Кевин, смотревшийся жалко в своем тяжелом мокром костюме, продолжал отчаянно орать, и его проводили домой (так как это приключилось в воскресенье). Дома он сам принял внушительную порцию благоразумия и терпения и вскоре смирно заснул как ни в чем не бывало.

Вид промокшего пиджака, как ни странно, натолкнул детей на новую идею. Ни у одной из групп прежде не имелось никаких знаков отличия – все были одеты в одинаково белые костюмы с шортиками и юбками, мальчики носили одинаково короткие волосы, девочки – короткие пышные хвостики… А теперь, когда учитель отходил ко сну, «Господа» обрызгивали свои пиджачки и жакеты водой изо рва (осторожно, они все-таки начали опасаться этой воды) и после этого, изукрашенные темными пятнами, разгуливали по берегу, стараясь не выступать из-за тени, чтобы ненароком не высохнуть. Но спустя какое-то время им надоело мочить одежду, и тогда появился такой порядок: «Господа» оставляли на себе целый костюм, «собственники» снимали белый пиджак или жакет, а «рабочие» спускали чулки и раздевались до пояса. Это касалось даже девочек, хотя у них под блузками все же оставались еще легкие белые камисоли, снимать которые они отказывались наотрез (никто и не спорил, все равно их уже было нетрудно отличить от «собственниц»).

С того же года ученики повторяли за учителем символические движения рук: перед тем, как он произносил речь, они поднимались со скамей и так же склонялись к своим башмакам и возводили руки, а учитель наблюдал за ними, одобрительно кивая. Окончив главную речь о Заветах, он начинал говорить об острове, о его обитателях, о Празднике Америго, о небесных светилах и стихиях, и даже об Океане.

– Океан, – говорил учитель, – был однажды бескрайней далью, мертвой и беспросветной, над ним тяготели мрачные тучи, выше которых не было ни солнца, ни звезд, ни луны, а только безликая пустота… Мудрые Создатели вознесли на небеса светила, чтобы мы могли видеть друг друга, видеть Блага земли Америго и злобу синего Океана. Они разорвали тяжелый пласт грозовых туч, чтобы свет проник на берега острова высших Благ…

– Учитель! – раздавался чей-то голос.

Теперь ученики получали право задавать вопросы.

– Я слушаю вас, герр Шефер!

– Если наверху ничего не было, откуда же пришли Создатели?

– Этого я не знаю, – с улыбкой отвечал учитель. – Я знаю, что наш чудесный Корабль скоро опустится на остров высших Благ – и тогда мы будем говорить с Создателями, тогда мы будем вознаграждены за наше терпение, тогда мы услышим от них ответы, которые не находим в писаниях! Для нас Создатели незримы, – продолжал он. – Они незримы, но они смотрят за нами и наставляют нас на верный путь, давая волю и мудрость нашим Господам… На Америго и только на Америго откроются наши глаза так, чтобы мы лицезрели творцов и говорили с ними! Лицезрение будет наградой нам за любовь, которую мы несем на Корабле, и труд, который мы прилагаем на Корабле… – Тут он мрачнел сильнее тучи и обводил взглядом аудиторию. – Но бойтесь, друзья мои, сделаться глупцами, которые отвергнут благодатный берег Америго… ибо им суждено оказаться на дне Океана, стать бескрайним злом и вечными муками!..

Мало-помалу дети начинали бояться Океана только от его слов и приучались радоваться тому, что под их ногами твердь – будь то земля Парка, мощеная улица палубы или домашний пол. Когда кто-то из учеников задал вопрос о смерти, учитель ответил так:

– Многие из вас уже слышали о предстоящем отбытии. По истечении отпущенного нам срока, то есть пятидесяти лет, каждого пассажира отправят за борт, где Создатели подхватят его своими могучими руками и перенесут на Америго.

– Значит, когда мы умрем, нас просто сбросят в Океан? – испуганно воскликнул ученик.