Амелия. Сердце в изгнании - [44]

Он подавил крик восторга. В его руках Амелия была всего лишь женщиной, жаждущей ласк и плотских наслаждений. Эдмон расстегнул ее платье, помог ей избавиться от нижних юбок и спустил с плеч тонкие бретельки ее сорочки из розового ситца. Амелия распустила волосы: они тяжелыми каштановыми волнами рассыпались по ее плечам.

Когда она, обнаженная, оказалась в его объятиях, он стал покрывать ее тело страстными поцелуями. Словно обезумев, она терлась щекой о его грудь, усеянную мягкими волосками.

Проходил час за часом, навсегда соединяя их. Эдмон обрел настоящую любовь, о которой так мечтал: Амелия отдавалась ему всем телом и душой, то смеясь, то почти плача, тяжело дыша и успокаиваясь, – их безумные ласки не утомляли ее.

На рассвете они проснулись, все еще в объятиях друг друга, среди скомканных одеял. Амелия изменилась, и эти изменения вызывали у Эдмона бурю чувств. За обликом поселившейся в его поместье молодой женщины, скромной и склонной к меланхолии, скрывалась другая – веселая, смелая, нежная и чувственная. Она смеялась и что-то напевала, покрывая его тело пылкими поцелуями. Эдмон, любивший Амелию до безумия, теперь ее боготворил. Он мысленно поблагодарил красавицу императрицу, которой удалось развеять мрачные тени прошлого.

– Моя прекрасная возлюбленная, – сказал он серьезно, – вы вернули мне надежду и желание жить, вы подарили мне сына. Мы обязаны стать сплоченной супружеской парой, обязаны быть счастливыми, чтобы в его домашнем очаге царили мир и гармония.

Амелия, пристально глядя на него, тонула в его янтарных глазах, искрящихся нежностью. Едва не плача, она бросилась к нему на шею и подарила любимому долгий поцелуй. Счастливый, он прижал ее к себе.

Ничто и никогда не сможет их разлучить. Он поклялся себе в этом, когда первые лучи восходящего солнца золотили холмы этого края виноградников, края, который отныне принадлежал им двоим.

Эпилог

Поместье Бельвю, 11 сентября 1898 года

Эмманюэль де Латур с нетерпением ждал большого праздника, который его отец, маркиз, собирался устроить в конце месяца в честь его десятилетия.

Маленький мальчик, темноволосый, загорелый, уже представлял ярко освещенный парк, накрытые под сенью деревьев столы, торт и долгожданный подарок – кобылу Блондинку, послушную лошадь, которую он очень любил и верхом на которой уже совершал прогулки.

На празднике будет его двоюродная бабушка Нани, почтенная пожилая дама, немного тугая на ухо и временами очень рассеянная, его дорогие родители, маленькие сестрички Эжени и Софи, а еще – дети соседей-фермеров.

Внезапно в его комнату вошла мама. Всегда веселая, сейчас она горько плакала.

– Эмманюэль, дитя мое! – пробормотала она, сжимая его в объятиях.

– Что с вами, матушка?

– Я очень огорчена. В день твоего девятилетия я рассказала тебе, что родилась в Австрии, недалеко от Вены. Вчера, сынок, государыня моей родной страны была убита на берегу озера Леман, в Швейцарии. Я должна была тебе об этом рассказать, чтобы ты за нее помолился. Она была нашей дорогой императрицей, прекрасной женщиной, которая много страдала на протяжении всей своей жизни. Эмманюэль, я любила ее как родную мать. Надеюсь, она наконец обрела покой на небесах, в окружении ангелов и всех дорогих ее сердцу людей, которых она потеряла и которых всю жизнь оплакивала.

– Обещаю вам, что буду молиться за императрицу, мама, каждое утро и каждый вечер перед сном. Но скажите мне, как ее звали…

– Сисси, ее звали Сисси, – ответила Амелия, задыхаясь от рыданий. – Не забывай: Сисси, малышка Сисси из Поссенхофена.