Мне было четыре или пять, когда мне в руки попала одна фотография. Я не знаю, откуда она взялась. Это был небольшой черно-белый квадрат бумаги с изображением прекрасного, будто сошедшего со страниц сказок женского лица, с очень длинными, собранными в косу волосами, усыпанными звездами. Этот скромный клочок бумаги стал моим сокровищем, чем-то наподобие талисмана.
Позже я узнала, что это был портрет Сисси, прекрасной императрицы Австрии, женщины с трагической судьбой.
Мое восхищение этой легендарной личностью восходит к моему детству, и я осмелюсь заметить, что это ни для кого не является секретом.
Я хотела в который раз отдать скромную дань уважения Амелии, изобразив препятствия, которые пришлось преодолеть ей, героине моего романа, юной баронессе, приближенной к императорскому двору, на пути к своей любви.
Сисси, преисполненная сострадания к прекрасной компаньонке своей дочери Марии Валерии, помогает Амелии покинуть Вену и поручает ее заботам зажиточной семьи виноделов из Шаранты. Страница за страницей на фоне прекрасного края виноградников в книге сматывается и разматывается клубок романтических чувств.
Надеюсь, моим читателям и читательницам придется по душе это путешествие в XIX век вместе с Амелией, которой покровительствовала красавица Сисси, изображенная в этой книге в самые мрачные годы своей жизни. На написание этого романа меня вдохновили подлинные события.
Венское кладбище, понедельник, 12 марта 1888 года
Амелия фон Файрлик была не в силах отойти от могилы, обильно усыпанной нарциссами и тепличными розами. Она хотела бы лечь у подножия памятника из серого камня и там умереть.
– Идемте, дитя мое, – прозвучал ласковый голос.
– Еще минутку, мадам, всего минутку…
В ответ послышалось сдерживаемое рыдание. Сжалившись, Амелия обернулась и взяла за руку женщину в глубоком трауре, лицо которой было скрыто под черной вуалью. Это была Карлотта, мать ее жениха Карла. Четыре дня назад ужасная смерть отняла его у родных и близких.
– Почему он умер, почему? – тихо спросила Амелия.
– Такова была воля Господа нашего, мое дорогое дитя, и нам остается только молиться за его душу. Вы, так же, как и я, слышали, что сказал доктор: не было никаких признаков того, что у моего горячо любимого сына столь хрупкое сердце.
Амелия бросила отчаянный взгляд на нежно-голубое небо. Воздух был ласковым, весенним, отчего смерть Карла казалась еще более жестокой.
«Я так любила тебя! – мысленно произнесла она. – Если Господь хотел наказать нас за то, что мы совершили плотский грех до свадьбы, он должен был забрать меня… меня, а не тебя…»
– Вы все еще намереваетесь уйти в монастырь, Амелия? – спросила Карлотта смиренным тоном.
– Пока не знаю. Императрица полагает, что я слишком поспешно приняла это решение, в порыве отчаяния. Но в ближайшие недели у меня не хватит мужества выполнять обязанности при дворе.
По ее лицу с необычайно изящными чертами, овал которого был достоин самой Мадонны, потекли долго сдерживаемые слезы. Темноволосая, с красивыми черными, словно бархатными, глазами и нежно-розовыми губами, баронесса фон Файрлик обладала особенным очарованием, причиной которому были ее тихий чарующий голос и обольстительная улыбка.
– Невзирая на привязанность к вам, ее величество не станет противиться вашему решению посвятить жизнь Господу, – помолчав, задумчиво произнесла Карлотта.
У Амелии закружилась голова. Все произошло так стремительно… Достаточно было десяти минут для того, чтобы разорвать золоченую нить ее самых нежных упований.
Когда ей сообщили о том, что у Карла случился сердечный приступ, она вышивала в компании придворных дам. «Карл, любовь моя! Карл… Я хотела посвятить мою жизнь именно тебе», – повторяла она, испытывая жестокие страдания и чувствуя дрожь в ногах.
Окутанная туманом печали, она, однако, вместе с матерью своего жениха, которая опиралась на ее руку, направилась к выходу с кладбища. Перед заплаканными женщинами шагал крестный отец Амелии, почтенный старик со слабеющей памятью.
«Теперь я одна на свете!» – подумала юная баронесса.
Вот уже много лет судьба, казалось, была решительно настроена на то, чтобы ее сломить. Мать умерла спустя три года после ее рождения, не подарив Амелии ни брата, ни сестры. Отец, солдат Императорской гвардии, отправил дочь в пансион при одном из монастырей. Он был мало склонен к нежности, и виделись они нечасто, а два года назад отец умер. Амелии фон Файрлик, которая осталась сиротой, да к тому же без особого состояния, посчастливилось привлечь внимание и вызвать сострадание у императрицы Елизаветы Баварской.
