Амелия - [27]

По прибытии на место меня сняли с телеги и вместе с прочей поклажей поставили в просторной зале. Здесь я оставался более трех часов, с нетерпением ожидая вечера, когда я намерен был покинуть свое обиталище, тем более, что теснота моей тюрьмы становилась для меня все более мучительной; однако судьбе угодно было освободить меня еще раньше и вот каким способом: дом, как оказалось, находился под присмотром одной только служанки. Сия преданная особа вошла в залу вместе с кучером, доставившим в деревню всю кладь, и тут между ними произошла нежная сцена, свидетельствовавшая об их чрезвычайном взаимном расположении; затем кавалер предложил, а служанка изъявила готовность открыть корзину и распить вдвоем бутылку, причем оба рассудили, что их госпожа едва ли заметит недостачу такой малости. Они тотчас принялись осуществлять сей замысел и, открыв корзину, к великому своему изумлению обнаружили в ней вместо бутылок с вином меня.

Я не преминул тотчас же воспользоваться отразившимся на их лицах замешательством и сохранил достаточное самообладание, чтобы извлечь выгоду из их тайн. Я сказал им, что от того, как они себя со мной поведут, будет полностью зависеть, узнает ли когда-нибудь их хозяйка о том, что они здесь проделывали и собирались проделать, ибо если они не проболтаются на мой счет, то и я их не выдам. Затем я сказал им, что намерен спрятаться в доме, дабы, улучив подходящий момент, переговорить с Амелией наедине.

Провинившиеся слуги очутились в таком положении, что, можете не сомневаться, заставить их попридержать язык было нетрудно. Короче говоря, они приняли мои условия. Вечером меня уложили в спальне моей дорогой Амелии, а наутро спрятали на заваленном старой мебелью чердаке, где я должен был дожидаться, пока Амелия (служанка обещала, лишь только та приедет, сообщить ей о моем убежище) не найдет возможности увидеться со мной.

– Простите, что я перебиваю вас, – воскликнула мисс Мэтьюз, – но ваш рассказ напомнил мне нелепую историю, которая как раз в то время дошла до меня, хотя я и была далеко от вас: будто некий офицер, сговорившись с мисс Гаррис, забрался в погреб ее матери и похитил оттуда уйму бутылок вина. Я вспомнила об этом только, чтобы показать, насколько можно доверять подобного рода слухам.

Бут сказал ей, что он и сам слышал нечто подобное, а затем продолжил свой рассказ, как об этом повествуется в следующей главе.

Глава 6, содержащая много удивительных приключений

– Весь этот день я провел на чердаке, – продолжал он, – уповая на счастье, чаемое приближение которого приводило меня в такой восторг, что я не променял бы своего жалкого убежища на роскошнейший в мире дворец.

Миссис Гаррис приехала вместе с Амелией и ее сестрой уже затемно. Не могу передать, как забилось мое сердце, ибо к возраставшим с каждой минутой надеждам стали примешиваться и странные предчувствия, ранее меня не тревожившие. Целых два часа провел я в таком незавидном состоянии, пока не услыхал наконец, что кто-то поднимается по лестнице; шаги явно были женскими, и во мне уже крепла сладостная уверенность, что это Амелия, но тут дверь распахнулась настежь и появилась сама миссис Гаррис, бледная, как смерть; дрожа от гнева, она набросилась на меня с самыми язвительными обвинениями. Нет надобности повторять ее речи: да мне это и не под силу, настолько я был тогда потрясен и растерян. Короче, мне пришлось удалиться, так и не повидавшись с Амелией.

– Но скажите же, ради Бога, – воскликнула мисс Мэтьюз, – как случилось, что вас обнаружили?

– За ужином, – пояснил Бут, – хозяйка велела подать бутылку вина, которую ни я, ни слуги не догадались заранее приготовить. Услыхав в ответ, что в доме совсем нет вина, хотя ей доложили перед тем, что вся отправленная сюда кладь доставлена в целости и сохранности, она послала за служанкой; та, не зная, что ей придумать в свое оправдание, упала перед ней на колени и, признавшись, что хотела открыть бутылку по наущению своего дружка, выдала меня, несчастного, миссис Гаррис.

Она сурово распекала меня примерно с четверть часа, после чего я безропотно позволил препроводить себя до ворот усадьбы, откуда в самом безутешном состоянии духа готов был уже отправиться восвояси. Мне предстояло проделать пять миль, а ночь была темной и дождливой; впрочем, все это сущие пустяки в сравнении с пережитым мною разочарованием.

– Но как можно было, – воскликнула мисс Мэтьюз, – дать себя выпроводить из дома, не повидав мисс Гаррис?

– Поверьте, сударыня, – признался Бут, – я и сам нередко недоумевал, как это вышло, но при виде ее родительницы я совершенно пал духом – хуже само го последнего труса. Покорность моя была вызвана, конечно, прежде всего боязнью за Амелию. Как бы там ни было, но приказу удалиться я подчинился беспрекословно и, покинув дом, прошел уже было сотню ярдов, когда вдруг у поворота садовой ограды женский голос шепотом окликнул меня: «Мистер Бут!» Женщина была где-то совсем рядом со мной, но в густой темноте я не мог ее разглядеть, а от волнения и неожиданности не сразу сумел распознать голос. Я ответил строкой из Конгрива, вырвавшейся у меня непроизвольно: в такую минуту мне, право же, было не до цитат из пьес: