Амбивалентность - [18]

В этой безмерной тиши

Смотрит тревожно и дико

Месяц. Касаясь души,

Ночь, перевитая снами,

Входит ко мне на порог.

Звёзд разноцветное пламя

Снежный затеплило стог.

Столько в округе восторга, —

Мне ль красоту превозмочь!

Пусть, невозвратная, долго

Длится волшебная ночь.

Пусть оплывают свечами

Ели в бессонном окне,

Пусть за моими плечами

Ангел мой чудится мне.

Зимнее утро

В сияние искристое погружен,

Проснулся мир заснеженный. Окрест

Ни ветерка. Насуплен лес, остужен,

Лишь слышится синичий анапест.

Лобастый холм с былинкой на макушке

Горит огнём, облитый серебром.

Ольховых шишек высыпала смушка,

То тут, то там чернея, и пером

Жар-птицы луч скользит, щекочет воздух,

Смущая тёплой ласковой волной,

Давая от мороза лёгкий роздых

И кроя дали светочью чермной.

«Старый месяц трясёт бородою…»

Старый месяц трясёт бородою,

Ореол его бледен и свят.

Ковш, пробитый Полярной звездою,

Млечный плещет на Землю обрат.

На Весах, чуть заметно качаясь,

Блещет полночи чёрная гроздь.

Осыпается звёздная завязь,

Пронизав собой время насквозь.

В глубине пустоты несусветной,

Там, куда не дострелет Стрелец,

Зарождается каплей рассветной

Миг, когда наступает конец

Всем видениям, страхам и звукам…

Светел месяц в рассветном дыму…

Сам Стрелец, подпоясавшись луком,

Ищет счастья в небесном дому…

В одно мгновенье

С утра тоска тяжёлым одеялом

И горизонт накрыла, и сады.

Росой белёсой травы обметало,

И льдышкой стало зеркало воды.

Тягуче время на колки пространства

Мотало за минутами часы,

Но всё заметней было постоянство

И ледяная холодность росы.

Крещендо дня расплавом полудённым

Плеснуло солнца яростную медь

На луг седой, покоем опоённый,

Да так, что больно выдалось смотреть…

Через мгновенье вновь схлестнулись тучи,

Сомкнув свои унылые ряды.

Мгла, пятясь со сноровкою паучьей,

И горизонт настигла, и сады.

«Мастихином ветра смешивая краски…»

Мастихином ветра смешивая краски

И кромсая тучи ветхое тряпьё,

День со светотенью затевает пляски.

Солнца застревает тонкое копьё

В ветках старой груши, где сидит сорока,

Дятел разноцветный долбит чёрный клён,

И рыжеет в поле жухлая осока,

И плывёт синичий по-над речкой звон.

Всё сегодня ладно, всё кипит и блещет,

Лишь у горизонта чуть сгустилась мгла.

Где-то там, за лесом, небо в землю мечет

Хлопья снеговые, дождик из стекла…

Полнолуние

Мой верный враг, мой друг заклятый,

Безмолвный абсолютный круг,

Пронзая облаков заплаты,

Сердечный пестуешь испуг

Своей пронзительностью ровной,

Своею бледностью святой,

Когда с улыбкою бескровной

Ты свет на землю сеешь свой.

В росе купаешь сребротканой

Клинки отточенных лучей

И в душу лезешь, окаянный

Радетель пагубных ночей.

Беззвучно купол полотняный

Ты огибаешь, не спеша,

И режешь горизонт кровяный

С железной правдой палаша.

И лишь тогда к подушке мягкой

Моя склонится голова,

Когда рассвет взойдёт украдкой,

Перенимая все права

У полнолуния. Бесцельно

Мой сон наведает чертог,

Где правит бездна безраздельно,

А бездной правит Святый Бог.

Ночное безумие

Вселенная вздыхает, ветром лунным

Заполоняя замерший простор,

Мерцает бездны даль сереброрунно,

И чудится сквозь бездну Божий взор.

Петлёю время захлестнуло полночь,

В стальных сетях запутав стаи звёзд.

Вертиго света, — бред безумцу в помощь, —

Рождает тени в необъятный рост.

Мне шёпот мысли не даёт покоя,

Что в этом мире тот безумец — я,

И что не много мы с подругой стоим

(Она — судьба безумная моя).

Мы с ней срослись, как близнецы в Сиаме,

Но заводила всё-таки судьба.

Я благодарна этой вздорной даме,

Что жизнь моя — постылая борьба,

Что отнято всё то, что было мило,

Что всякий мусор лезет на глаза,

И что давно бы я дышать забыла,

Когда бы было нечего сказать.

Однако ночь, опять меня смущая

Роскошным блеском, увлекает в суть

Пока ещё неведомого рая

И не даёт, и не даёт уснуть.

«Аксиома осени. Как часты…»

Аксиома осени. Как часты

И бездоказательны дожди!

В окна им без устали стучаться

Нравится, отчаянно гвоздить

Этот мир калиново-огнистый

И охряно-клёновый, срывать

Золотые блёсткие мониста

И берёзы в роще раздевать.

Нравится ночами тихо плакать

И шагами мерить плоскость крыш…

Под ногами — стынущая слякоть,

Что же, дождь, ты сутками не спишь?

Аксиома осени… Ужели

Этих листьев невозвратна смерть?

Сосны зеленеют, блещут ели,

Изумрудна жизни круговерть,

Невозможны вечные печали, —

Будет вешней радости глоток.

Дождь и я — мы до смерти устали,

Но куда нам сырости поток

Подевать? Приходится кудесить,

Притворяться темой бытия…

Форте — горизонт дождём завесить,

Пьяно — быть дождю пьяней, чем я.

Аспид

Как укус под сердце — лунный луч,

Ядовито-жёлтый и тревожный.

Змей пернатый выполз из-за туч

И повис над ниточкой дорожной.

Крылья у него из серебра,

Сполохи ночные — из-под рёбер…

Как черна в ночи его нора!

Заглянувший внутрь от страха б обмер.

Не смотри прохожий, пусть летит,

Не встречайся с аспидом глазами.

Свет его пронзительный горчит

И стеклянно над дорогой замер.

Войнинги течение

Река бликует, как бликует сталь,

Клинком взрезая берег и осоку,

И облачный полощется миткаль

В её земном величии глубоком.

Она в раздумьях движется вперёд,

Не всколыхнутся, не заплещут воды,

И вместе с ней струится небосвод,

Подсинивая омуты и броды.

Паучьих ив скривлённые тела

Купают ветви гибкие в протоке,

Где лилия цветёт, белым-бела,