Амазонка - [3]

— Как сеньор Вулф? Он звонил?

— У него все хорошо, — уклонилась Мэри.

Мэри знала, что этих двоих, ее отца и садовника, связывают добрые отношения. Впрочем, этот старик, не имея собственной семьи, на всю жизнь прикипел к Каспару Вулфу и его семейству. Старик Вулф, даже перебравшись в другой город, всегда в телефонных разговорах с дочерью спрашивал о садовнике.

Отец уже не звонил несколько дней, чего с ним не бывало раньше. Более того, и сам не отвечал на звонки: мобильник его был выключен. Это тревожило Мэри, и она в субботу собиралась со Стенли ехать к отцу. Кстати, в последний раз, когда она звонила отцу, чувствовалось, что тот чем-то взволнован. Тогда Мэри не придала этому значения.

Она знала, что отец намеревался закончить службу у диктатора и скоро должен был возвратиться домой, где его ждала спокойная жизнь: несколько преданных слуг да дочь с зятем. Отец в последнее время намекал ей, что вскоре он сказочно разбогатеет. С этими мыслями она вошла в ванную комнату и, сбросив одежду, встала под прохладный упругий поток воды.

Глава 3

Из небытия Хуана вызвал резкий тошнотворный запах. Он открыл глаза. Прямо перед ним возвышались огромные деревья. Кроны их сплелись так, что лучи солнца только кое-где с трудом пробивали листву. Внизу царила полутьма. Внезапно мозг уловил множество звуков — громких и тихих, пронзительных и глухих. Ими заполнено было все пространство. Скрежет деревьев-великанов, шелест листвы и тысячи всевозможных шорохов служили как бы фоном в театре, в котором сотня-другая невидимых и неведомых певцов исполняли свои партии. То мелодично, как флейта, то четко, отрывисто, как барабанная дробь, или похоже то на плач, то на хохот, от которого Хуану становилось не по себе. К тому же сильная боль — казалось, вот-вот взорвется голова — показывала, что дело действительно дрянь.

«Надо попытаться встать», — подумал он и, опираясь на руки, начал медленно-медленно подниматься. Это давалось с трудом. От резкой боли в ногах он чуть было не потерял сознание. Голова кружилась так, что перед глазами поплыли разноцветные круги. Его опять вырвало. Он упал и растянулся в густой траве. Минуту-другую он лежал неподвижно, но стоило ему лишь прикрыть глаза, как сознание тут же выдавало четкие картинки минувших событий: сосредоточенное лицо Джона, стремительно набегающее черное облако, мертвец, катающийся по салону средь рассыпанных сверкающих камней, бледно-желтый шар, плывущий прямо к нему.

«Встать! Надо встать! — он повернулся на бок. Прямо перед ним рос кустарник, и Хуан уцепился за толстую ветвь. — Теперь подтянуть тело и встать. Так. Вот так».

Наконец, после тяжких усилий он сидел в высокой траве, облокотившись о ствол какого-то дерева. Боль немного утихла. Хуан, боясь вызвать ее вновь, сидел неподвижно, закрыв глаза. Когда он снова открыл их, от сильного головокружения его опять вырвало, но затем стало чуть лучше. Он огляделся, но сочная ярко-зеленая трава была столь чудовищной высоты, что сидя ничего нельзя было увидеть, и тогда, держась все за ту же ветвь, он попытался встать.

Удивительно, но сделать это удалось сравнительно легко. Теперь он мог видеть, что находится на поляне ярдов в сто пятьдесят, покрытой густой травой и кустарником. Поляну со всех сторон обступали высоченные деревья с темной, почти синей корой, на ветвях которых сидели небольшие обезьянки, покрытые белой пышной шерстью. Они с любопытством взирали на то, что происходит внизу. Некоторые, как всегда, переругивались на своем обезьяньем языке, прыгали с ветки на ветку и, повиснув на длинных хвостах, строили рожицы.

Стоило Хуану лишь ступить шаг, как они засуетились: некоторые самки схватили детенышей и, оглушительно визжа, сновали вверх и вниз.

Не обращая на них внимания, Хуан сделал еще несколько нетвердых шагов и остановился. Боль в ноге стала терпимой, не такой резкой, как прежде. «Слава Богу, кое-как могу идти», — подумал он, и эта мысль обрадовала его. О недавней катастрофе напоминала резкая головная боль, странная тяжесть во всем теле и тупая боль в суставах. Случайно он коснулся лба и почувствовал что-то мокрое, липкое. Хуан посмотрел на ладонь. Она была в крови. Кровь сочилась из-под повязки, которая покрывала лоб и затылок несчастного мулата. «Неужели Джон?» — равнодушно подумал он.

— Ой, покойничек очнулся! — громкий голос заставил его вздрогнуть. Он обернулся. На поваленном дереве, на расстоянии десяти ярдов, возвышалась гигантская фигура пилота. Его лицо так и светилось дружелюбием.

— Джонни, дружище, ты жив? — вяло произнес Хуан.

— А ты думал, я там! — он указал пальцем на небо и захохотал.

Хуан ничего не ответил. Он заковылял к нему и присел рядом, при этом заметив два увесистых холщовых мешка, лежащих в траве у ног пилота.

— Что это? — Хуан рассеянно кивнул на них.

— Кое-какие харчи с «Дугласа». Все, что мне удалось подобрать.

— А где ты взял мешки?

— Там же.

— Где камни? — резко спросил мулат.

Джон Холидей как бы не расслышал. Он беззаботно грыз травинку, вслушиваясь в дикий обезьяний гам, и, казалось, ничего не волновало его.

— Я спрашиваю, где камешки? — Хуан повысил голос.