Амарант - [2]

Розалина мелодично рассмеялась и скрылась за дверью.

Амарант снова отвернулся к окну.

Он не шутил, приказав Розалине избавиться от заказчика. Ему действительно жутко не понравился костюм, но еще большее отвращение демон испытывал к самому Альберту. Пусть даже Амаранту незнакомо такое слово как «честь», но понятие «возмездие за грехи» он знал очень хорошо.

И потом, его забавляла сама ситуация. Каково же будет удивление этого толстяка, когда тошнотворный костюм запятнает не только кровь брата, но и его собственная.

Почему он занимается этим? Демон уже в тысячный раз задавал себе этот вопрос. Почему он предпочитает натравливать людей друг на друга, вместо того, чтобы убивать их самому? И всякий раз находился только один ответ.

Ему нравилось играть с жертвами, заманивать их в бездну, из которой нет выхода. Большинство опускали руки сразу, отдавая себя в когти судьбы, которая, к слову, распоряжалась ими отнюдь не ласково. Некоторые пытались выбраться, но лишь сползали по стенам этой ямы. Демону оставалось лишь удивляться, на что способны люди, когда пламя костра уже поджаривает им пятки.

Но никому еще не удавалось обыграть Амаранта в эту поистине дьявольскую игру. Правила устанавливал он и не считал зазорным менять их по собственному желанию. Люди были настолько глупы, что следовали за своими эмоциями, как крысы за дудочкой. Внезапно вспыхнувшая ярость создавала столько проблем, что человек всю оставшуюся жизнь расплачивался за последствия. Иногда Амаранту приходилось вмешиваться, когда человек начинал сомневаться в правильности решения, но зачастую демон любил просто наблюдать за естественным ходом событий.

А еще ему очень нравилось играть в человека.

Лифт быстро спустил его на первый этаж. Выйдя из башни, Амарант сел за руль своего автомобиля и уже через несколько минут гнал по городу в направлении, известном только ему.

Часть 1. ТЕНЬ

Трагедия

Данте проснулся от собственного крика.

Через окно проникал неяркий свет уличного фонаря, отбрасывая на потолок причудливые тени. Занавески едва заметно колыхались — он всегда оставлял окно открытым на ночь. Кровать пребывала в жутком беспорядке — простыня смялась, тонкое одеяло и подушка валялись на полу.

Ветер задул сильнее и теперь раскачивал створку окна туда-сюда. В стекле Данте поймал свое отражение: нездоровой бледности лицо, темные волосы сосульками свисают на лоб, прикрывая настороженно смотрящие черные глаза. Их выражение не нравилось Данте, но избавиться от него не удавалось. Он понимал, что это лишь отголоски страшного прошлого, от которого никогда не скрыться. Пришлось с этим смириться, но взгляд так и не поменялся.

Уже несколько лет он ощущал себя загнанным в угол. Поначалу лез на рожон, пытаясь хоть как-то заглушить терзавшую его боль. Дрался со сверстниками, хулиганил, бродил ночами по улицам. Но того, кто оборвал бы его страдания, так и не нашлось. Сам же Данте не мог освободиться, пока не избавится от кошмара, преследующего его уже долгое время.

Он должен знать, что произошло тогда.

Данте вздохнул и потер глаза тыльной стороной ладони.

Страшное видение стояло перед мысленным взором, как чудовищный слайд. Ночь за ночью он испытывал этот ужас, не дававший покоя. Ночь за ночью он входил в собственный дом и видел желтую ленту, перегораживающую вход в гостиную. Ночь за ночью он, не послушавшись полицейского, проникал за нее.

Ночь за ночью он видел трупы своих родителей.

Данте вернулся из школы поздно — сегодня были занятия по уголовному праву, которые он просто обожал. Кто знает, зачем в седьмом классе ввели такой странный дополнительный предмет, но из списка Данте выбрал именно его. С детства он зачитывался детективными историями и мечтал стать сыщиком, когда вырастет.

На лужайке перед домом хаотично расположились несколько полицейских машин. У почтового ящика стояла «скорая помощь», заехав одним колесом на тротуар. Мигалки были выключены, сирена молчала, суеты не наблюдалось. Данте почувствовал — случилось что-то страшное. Он вошел в дом, и никто его не остановил.

Внутри было полно полицейских. Одни что-то записывали, другие осматривали дом, третьи негромко переговаривались. Желтая лента с черной надписью резко выделялась на фоне голубых тонов прихожей. Она крест-накрест перегораживала вход в гостиную.

Дородный мужчина с шикарными усами заметил Данте и направился к нему. Полицейский мундир едва сходился на объемистом животе, казалось, чуть более глубокий вдох, и пуговицы посыплются на пол.

— Что тут случилось? — не дожидаясь приветствия, спросил Данте.

— Меня зовут Карлос Гонсалес. А ты — Данте. Ты ведь их сын, верно?

Данте кивнул.

— Тебе не стоит быть здесь. Есть у тебя какие-то родственники, к которым ты можешь поехать?

Данте отрицательно помотал головой. Позже он вспомнил о дяде, но тогда все мысли куда-то улетучились. Он не смог бы сложить два и два, настолько страшно ему стало. Живот сводило мучительными спазмами, в желудке вертелась глыба льда. Он бы согнулся от боли, но тело перестало слушаться.

— Ни теть, ни дядь, ни двоюродных сестер, ни бабушек с дедушками? — продолжал спрашивать полицейский.