Алый знак воина - [15]

Это было время сбора дикого чеснока. По берегам речки и на лесных опушках, в местах, где потенистей и попрохладнее, женщины и девушки искали цветущий чеснок и собирали белые с резким запахом звездочки в большие тростниковые корзины. Много дней в деревне и во всех дальних усадьбах стоял этот острый запах белых цветов, которые сушили на южной стороне низких, крытых дерном крыш.

Вчерашний дождь нарушил все планы, но сегодня солнце грело жарко, и ласточки носились высоко в небе, что предвещало ясную погоду. Повсюду на крышах белели пятна уже увядших звездочек; пряный аромат ударил в нос, когда Дрэм пробирался меж деревенских полей к усадьбе Тэлори-охотника.

Ни Тэлори, ни его сыновей не оказалось дома. На пороге хижины сидела толстая добродушная Уэнна и молола в каменных жерновах зерно на завтрашний день. При виде Дрэма она испуганно вскрикнула:

— Что с тобой? У тебя на лбу кровь!

Дрэм удивился. Он, должно быть, испачкал кровью лицо, когда откидывал со лба волосы.

— Нет, я не ранен. Я охотился и убил дичь. Мне надо поговорить с Тэлори.

— Он в долине. Пошел искать теленка.

Теперь, успокоившись, Уэнна улыбнулась Дрэму:

— Хочешь, пойди взгляни на щенков. Гуитно приходил сегодня. И Белу. Но три еще остались.

Дрэм покачал головой. Успеется. Щенок теперь никуда от него не денется.

— Ты, небось, хочешь есть?

Дрэм за целый день ни разу не вспомнил о еде. Но сейчас он вдруг почувствовал, что голоден, — он ничего не ел с утра, кроме лепешки, которую ему дала Блай. Желудок был пуст, как змеиная прошлогодняя кожа.

— Подожди, я сейчас.

Уэнна поднялась и исчезла за дверью хижины, оставив его с девочкой, лежащей на мягкой оленьей шкуре. Девочка сосала бусинки кораллов, висящие у нее на шейке, и смотрела на него черными, как терновые ягоды, печальными глазами. Дрэм осторожно ткнул ее в живот большим пальцем — посмотреть, как она будет реагировать: он был готов тут же сбежать, если бы она вдруг расплакалась, сделав вид, что он совершенно ни при чем. Но девочка задрыгала ногами и одобрительно загулькала. Он ткнул еще раз и быстро отошел в сторону, завидев Уэнну.

— На вот, возьми.

Она протянула ему пшеничную лепешку, густо смазанную темным медом, и снова принялась молоть зерно.

Дрэм сел на солнышко, облокотившись спиной о дверной столб из рябинового дерева, и стал слизывать струйки стекающего золотистого меда. Он ел лепешку и смотрел, как Уэнна насыпает зерно из корзины в отверстие верхнего каменного круга и как желтоватая, крупного помола мука сыплется на специально подстеленную шкуру; когда она крутила жернова, она то и дело останавливалась и ссыпала муку в глиняный кувшин. Дрэм не вызвался ей помочь — это была женская работа, а он — мужчина, охотник, подстреливший сегодня крупную дичь.

Тени постепенно удлинялись, хотя до вечера было еще далеко. Уэнна ушла в хижину и унесла девочку, придерживая ее сзади на бедре. Дрэм так и сидел у порога, когда вернулся Тэлори, таща на веревке маленькую бурую телку, — вид у телки был понурый.

Дрэм поднялся на ноги и пошел ему навстречу. Тэлори уже был между сараем и поленницей. Телка все время дергалась то в одну, то в другую сторону. За ней следом шли три собаки.

— Ну, как дела? — спросил Тэлори, завидев Дрэма, и тут же качнулся назад, так как телка натянула веревку.

— Я пришел за щенком. Я могу отдать тебе выкуп.

Тэлори удивленно поднял брови:

— А где он? Уже в горшке?

— Я не мог один донести его. Он слишком большой.

— Ты что, копьем убил дикого быка? — В голосе охотника появились низкие ноты, как всегда, когда он смеялся. И тут же в углах рта обнажились, как у собаки, клыки. — Но ты помнишь уговор? Это должна быть птица.

— Это лебедь. — Дрэм едва, выговаривал слова — так его распирало от гордости: — Самец такой громадный, как облако.

— Вот это да! Трофей так трофей!

Как только они направились к коровнику, телка сердито замычала.

— Он там, на Болоте, — продолжал Дрэм, — я не мог один донести его и поэтому решил спрятать, а сам пришел сюда. Я думал, мы можем сейчас сходить за ним.

Голос осекся: Дрэм понимал, что это слишком большая просьба — заставить Тэлори куда-то идти на исходе дня.

Тэлори посмотрел на него сверху вниз, выставив ногу, чтобы преградить путь телке. Он устал, ему хотелось спокойно посидеть, вытянув ноги, или отполировать копье, пока Уэнна готовит ужин, но, увидев, как по лицу мальчика, полном гордости и нетерпеливого ожидания, пробежала тень, он сказал:

— Помоги мне загнать телку, а потом сходим вместе и принесем добычу. Они завели телку в коровник и оставили ее на попечение Уэнны. Вскоре

они уже спускались вниз к Болотам. Тэлори, как обычно, шел впереди легким широким шагом охотника, а собаки и Дрэм трусили сзади.

Синие летние сумерки сгустились, и белая сова, та, что жила под навесом, где Вождь держал большого племенного быка, носилась серебристой тенью взад и вперед над полем, когда они подошли к Холму Собраний, у подножия которого были разбросаны деревенские хижины.

Тэлори, как и раньше, шел впереди, а Дрэм с собаками сзади. Но только теперь Тэлори нес на плече лебедя — огромные крылья свисали, закрывая ему спину. Они казались призрачно бледными, бледнее даже, чем крылья охотящейся совы, бледнее белых звездочек чеснока, рассыпанных по крышам.