Аляска золотая - [23]

Егор с супругой, оставив детей на попечение Николая Савича, наняли двуколку и отправились кататься по городу.

— Красотато какая! — вертела Санька головой во все стороны. — Древность настоящая!

По обеим сторонам дороги мелькали виллы, хижины, узкие и мрачные улочки. На далёких зелёных холмах возвышались полуразвалившиеся замки, окружённые тысячелетними пробковыми дубами. А ещё — везде и всюду — красовались бронзовые памятники, позеленевшие под натиском беспощадного времени…

Возница, немного говорящий поанглийски, заметив заинтересованность седоков, так и сыпал знакомыми и полузнакомыми именами: Христофор Колумб, Магеллан, Америго Веспуччи, Себастьян дель Коно, Педро Альварес Кабрал.… По словам добровольного экскурсовода получалось, что все эти великие и знаменитые мореплаватели, только посетив благословенный Синиш, окончательно определились с планами дальнейших путешествий. Именно здесь они рисовали свои рабочие карты и мечтали о будущей всемирной славе, которая, впрочем, досталась далеко и не всем…

Часа через полтора, объехав городок вдоль и поперёк, двуколка повернула назад. По набережной Синиша, выложенной грубым булыжником и обсаженной по обеим сторонам ровными рядами какогото низкорослого кустарника, прогуливалась Илья Солев и Наоми, одетая в классическое японское кимоно. Молодые люди шли очень медленно, и причиной тому была именно девушка: её шаги были очень короткими, и каждый из них сопровождался громким стуком — от соприкосновения деревянных подошв неуклюжих сандалий о неровные камни мостовой. В руках молоденькая японка держала элегантный, слегка подрагивающий веер.

«Какаято нетипичная японка — эта Наоми!», — подумал Егор, который в двадцать первом веке вдоволь насмотрелся на японцев. — «Высокая, длинношеяя, фигуристая…».

— Кажется, они ругаются, — удивлённо зашептала Санька. — Надо же, мне казалось, что моя Наомисан и комара не обидит…

Действительно, японка чтото строго и возмущённо выговаривала смущённому Солеву. Двуколку отделяло от ссорящейся парочки около пятидесятишестидесяти метров. Но даже с такого расстояния было видно, как гневно поблёскивали миндалевидные глаза Наоми. Потом Санька уверяла, что даже заметила, как из глаз японки вылетали ультрамариновые искры…

Неожиданно из маленького светлосерого облака, с самого утра одиноко висевшего в яркоголубом небе над городом, закапали крупные, ленивые и очень тёплые дождевые капли.

— Грибной дождик! — обрадовался Егор.

— Байу! — непонятно высказалась Санька.

— Что ты сказала?

— Сливовый дождь! — пояснила жена. — Так его Наоми называет. Он идёт в Японии ранней весной, когда зацветает дикая слива…

Вечером следующего дня, когда на корабли эскадры были загружены запасы продовольствия и свежей воды, Лаудруп попросил всех офицеров экспедиции собраться в ближайшем кабачке на последнее — перед долгим плаванием — совещание.

Трактирщику были заплачены отдельные деньги за конфиденциальность, поэтому в единственном зале кабачка не было других посетителей.

После завершения короткой трапезы, когда со стола была убрана вся грязная посуда, Людвиг расстелил на освободившемся пространстве несколько морских карт и начал давать нудные и подробные объяснения — касательно предстоящего маршрута. Различные течения, розы ветров, мели и впадины, острова — опасные и желанные…. Егор толком почти ничего не запомнил из этого длинного рассказа, предназначенного для профессиональных моряков.

Единственное, что намертво врезалась в его память, так это наставления Лаудрупа относительно мест, запланированных для общего сбора — на случай, если ктото вдруг случайно потеряется или отстанет во время плавания.

— Днём будем идти единой и неделимой колонной, не выпуская друг друга из вида, — вещал Людвиг, напустив на себя непривычно строгий вид. — Но ведь ещё есть и ночь…. А если на закате задует сильный и устойчивый ветер? Ночи в тропиках очень тёмные. Пришёл рассвет, а когото и нет в прямой видимости. Или этот ктото отстал, или, наоборот, ушёл далеко вперёд…. А ветер всё усиливается и не меняет направления, более того, переходит в сильный шторм…. Что делать в этом случае? На такой неприятный расклад назначаю пункт для общего сбора, с учётом того, что в это время года в Атлантике дуют только сильные северные и северовосточные ветра…. Итак, все смотрите сюда! Южноамериканское побережье, очень удобная и глубокая бухта, скрытая от всех ветров, на её берегу находится крохотное португальское поселение Маракайбо. Отличная стоянка, а, главное, пираты эти места не посещают, их стационарные поселения находятся гораздо севернее…

После окончания совещания, когда все уже покинули трактир, Емельян Тихий отвёл Егора в сторону и поделился интересной информацией:

— Сэр командор, тут ерунда какаято! Понимаете, и я, и матросы с «Александра», мы так и ходим в русской форме. Вышел я вчера в город, зашёл в местный кабачок, посидел немного. Перекусил, попробовал португальского портвейна. Ничего себе пойло, подходящее…

— Емеля, время уже позднее! — напомнил шкиперу Егор.

— Извините, не буду отвлекаться! Так вот, мне португальский халдей и рассказал одну странную историю. Мол, неделю назад в Синиш заходил трёхмачтовый фрегат под голландским флагом, голландской же постройки — халдей в этом разбирается. Так вот, на борту этого фрегата находился человек, одетый как я. Камзол такой же, треуголка, белый шарф…. Как такое может быть, Александр Данилович?