Альтернативный солдат, или Приключения юного балбеса в доме престарелых, веселые и не очень... - [46]

- От чего промывают? Покушал не того? – удивился Стас. – А ну, рассказывайте!

- Вот пристал … Не кушал он, а выпил! – раздраженно ответил Давило. – Растворитель какой-то или чистящее средство, не знаю. Нам не докладывали. Санитарки болтали, что этого … как его, черт! … а – доместоса нажрался, во!

Стас мгновенно вспомнил, каким заинтересованным взглядом смотрел тогда Николай на зеленую бутылку с яркой этикеткой. Убивает наповал все микробы … Но зачем? Стас задал вопрос мысленно, но старики сразу поняли. Видно, прочли по глазам.

- Пенсию вчера давали, - ответил на немой вопрос Поцелуев.

И сразу наступила тишина. Старики вдруг замолчали, лица как-то потускнели, глаза у всех погасли, словно получение пенсии - это коллективная ампутация конечностей.

- Ну и что? – тупо спросил Стас.

Ответ удивил еще больше.

- Так родственники приходили. Дети, внуки … м-мать их! – чуть слышно прошептал Таранов.

Стас посмотрел на стариков. В глазах у каждого блестят слезы. Грубый и беспардонный, как истинный большевик, Семен Давило опустил голову так, что кажется, сейчас упадет. Плечи вздрагивают, пальцы бесцельно теребят край давно нестиранной простыни. Таранов, буйный и драчливый, как петух, сидит на койке, подобрав под себя ноги, взгляд устремлен в пол. Бывший вояка похож на больного воробья, такой же нахохленный и жалкий. Поцелуев лежит вытянув ноги, руки сложены на груди, лицо спокойное, этакое философски-созерцательное, глаза смотрят в потолок. И только одинокая слеза, медленно ползущая по щеке, выдает истинное состояние бывшего артиста. Иван Благой продолжает молиться, только закрыл глаза и тоже опустил голову.

- Я вас не понимаю, - тихо произнес Стас.

Отвечать ему никто не стал. Стас потоптался на месте. Тихо, стараясь не шуметь, вышел из палаты. За столом дежурной по этажу сидит Марьяна. Та самая, с которой у Стаса случился конфликт на прошлой неделе. На столе лежит газета, взгляд прикован к обширной статье на развороте с многочисленными цветными фотографиями - женщина делает вид, что всецело занята изучением очередного эпохального труда о похождениях эстрадной «звизды». По тому, как напряглось лицо Марьяны, Стас понял, что его все-таки заметили.

- Здравствуйте, Марьяна Сергеевна, - вежливо поздоровался Стас. – Я давно хотел извиниться перед вами за тот случай. Я был не прав, прошу прощения.

Если бы Стас заорал благим матом и выстрелил в потолок из обреза охотничьего ружья, эффект был бы меньшим. Марьяна медленно, словно срубленная секвойя, валится на спинку стула, лицо вытягивается, подбородок вот-вот упадет на грудь, глаза округляются … вы когда нибудь видели мокроносых мадагаскарских лемуров?  Эти животные ведут преимущественно ночной образ жизни, отчего их громадные оранжевые глаза распахнуты до предела, что придает мордочке испуганно-восторженное выражение. Лицо Марьяны приобретает эдакую вот «лемурность», раздается слабый, на грани слышимости, голос:

- Чё?

Участливо, будто обращаясь к тяжелобольному, Стас повторяет фразу.

- А-а, вон чё … да ни чё, - с заметным облегчением отвечает Марьяна.

«Напряг» спадает, Марьяна вздыхает так мощно, что газетный лист вспархивает, словно от сильного порыва ветра. Женщина решительно давит бумагу ладонью, подозрительный взгляд устремляется на лицо Стаса, будто там скрыт некий тайный смысл сказанного.

- Чё это ты? – задает она простой и понятный  вопрос.

Стас на мгновение «тормозит», так как смысл фразы не сразу доходит. Сообразив, в чем дело, отвечает:

- Я хотел сказать, что нехорошо это, скандалы устраивать. Сколько той жизни? Вон и кореша мои с четвертой палаты загрустили. Говорят, пенсии вчера приносили. Разве это повод для расстройства?

Стас ожидал, что женщина будет поражена, начнет высказывать свое мнение об умственном состоянии стариков и явном расстройстве психики … Нисколько не удивившись, Марьяна ответила:

- Так это каждый месяц бывает. Мы уже привыкли. А тебе в диковинку?

- Марьяна Сергеевна, что плохого в том, что человек получает заслуженные трудом деньги?

Женщина внимательно смотрит в глаза молодому человеку, губы растягивает невеселая улыбка:

- То плохо, что эти деньги сразу отнимают.

- Кто?

- Дети.

Стас тряхнул головой, недоверчиво посмотрел на Марьяну.

- Как так? Ну, то есть, я слышал, что есть алкоголики там, бомжи, бывшие уголовники, которые грабят собственных родителей … но не все же такие!

- Да, не у всех дети уголовники и алкоголики, ты прав, - вздохнула Марьяна. – А вот  грабят все. Кому на новую мебель надо, кому на машину. Третьим за обучение детей надо платить – разве откажет старик любимым внукам? Да и просто «на жизнь не хватает». Вот и забирают все до копейки. А зачем тебе? - говорят отцу или матери, ты ведь уже пожил. А у нас все впереди …

Голос женщины дрогнул, глаза заблестели. Она опустила голову, в руке появился носовой платок. Стас заметил, что по краям платочек вышит розовой ниткой, посередине два слова – Любимой бабушке. Тоже вышиты розовыми нитками. Стас вдруг осознал, что Марьяна – или Марька, так все ее называют, уже пожилая женщина, далеко за пятьдесят и жизнь ее была вовсе не такой простой, как может показаться. Он только сейчас увидел каким-то обостренным зрением, что много седых волос и никакая краска их уже не спрячет. Лицо покрыто морщинами, которые не убрать омолаживающим кремом, а «инновации» от Vichy не скроют набухших вен на руках.