Альтернативная история - [210]

Мы выбрали местечко рядом с гаванью, на волнорезе. Ночной клуб располагался на верхнем этаже гостиницы, построенной в стиле древних пирамид. Верхушка медленно поворачивалась, и мы по очереди смотрели на огни ночной Александрии, стоящие в порту корабли, а затем на открытое море, где спокойные волны отражали звездный свет.

Я уже приготовился забыть о безумной идее с альтернативными мирами, но Рашель оказалась очень обязательной девушкой. После первого танца она заявила:

— Кажется, я смогу тебе помочь. Во время правления Друза кое-что случилось…

— Нам обязательно об этом говорить? — Я заново наполнил ее бокал.

— Но дядя Сэм так велел. Я думала, ты собираешься начать новое направление в литературе.

— Нет, это твой дядя собирается его начать. Понимаешь, существует некоторая проблема. Никто не спорит, что редакторы все время умоляют дать им что-то новенькое. Но если ты достаточно глуп и действительно попытаешься принести им это новенькое, они его не поймут. Когда они просят нового, имеют в виду книгу в старом добром «новом» жанре.

— Я думаю, — заявила Рашель с уверенностью оракула, но с меньшей путаницей, — что, когда у дяди появляется идея, обычно она себя оправдывает.

Мне не хотелось с ней спорить. Тем более что в большинстве случаев я мог подписаться под ее словами. Поэтому я молча слушал.

— Видишь ли, — продолжала она, — я специализируюсь на передаче власти в период ранней римской истории. Сейчас я изучаю иудейскую диаспору после правления Друза. Ты же знаешь, что тогда произошло?

Я смутно помнил по урокам истории:

— Это был год иудейского восстания?

Рашель кивнула. Она чудесно выглядела, когда кивала, — светлые волосы разлетались, а глаза блестели.

— Для иудеев он стал годом великой трагедии, но ее можно было избежать. Если бы прокуратор Тиберий остался в живых, ничего бы не случилось.

Я кашлянул, чтобы прервать ее.

— Не уверен, что знаю, кто такой Тиберий, — извиняющимся тоном признался я.

— Он был прокуратором Иудеи, причем хорошим правителем, честным и справедливым. Брат императора Друза,[76] о котором говорил дядя, — сына Ливии, усыновленного наследника Цезаря Октавиана Августа. Друз восстановил власть сената после того, как Август правил фактически единолично. Так вот, Тиберий был лучшим правителем за всю историю Иудеи, а Друз — лучшим императором. Тиберий умер за год до восстания; говорят, он съел испорченный инжир, хотя его могла отравить супруга — Юлия-старшая, дочь императора Августа от первой жены…

Я в панике замахал руками.

— Столько имен, я начинаю путаться, — пришлось признаться мне.

— Главное запомнить, кто такой Тиберий. Останься он в живых, восстания, скорее всего, не произошло бы. Следовательно, и диаспора бы не возникла.

— Понятно. Еще потанцуем?

Рашель нахмурилась, но потом улыбнулась:

— Возможно, это не слишком занимательный предмет, разве что для самих иудеев. Хорошо, давай потанцуем.

И танец оказался замечательной идеей. Он дал шанс убедиться в том, что глаза, уши и нос так настойчиво мне твердили: передо мной в высшей степени привлекательная молодая женщина. Перед поездкой в клуб Рашель переоделась, но, к счастью, новое платье оказалось не менее мягким и облегающим, чем то, в котором она была за ужином, и я с удовольствием касался ее рук и спины.

— Прости, если выгляжу глупо, — прошептал я. — Я мало знаю о древней истории. Первая тысяча лет после основания Рима для меня пробел.

Рашель не стала уточнять, что она-то знает ее прекрасно, и просто двигалась в такт музыке. Вдруг она выпрямилась и заявила:

— Я придумала еще кое-что. Давай вернемся за столик.

Но не смогла сдержаться и принялась рассказывать еще на площадке, пока мы пробирались между танцующими:

— Давай возьмем твоего предка Юлия Цезаря. Он завоевал Египет и покорил Александрию. Но представь, что египтяне отбили нападение! Ведь у них действительно почти получилось выстоять.

Теперь я слушал ее внимательно. Значит, она заинтересовалась мною, раз спрашивала Сэма о моей родословной.

— Юлий не мог проиграть, — возразил я. — Он не проиграл ни одной войны! В любом случае…

Я с удивлением обнаружил, что начинаю воспринимать безумную идею Сэма всерьез. Как вообще написать такую книгу? Если бы легионы потерпели поражение, весь мир изменился бы.

— Ты можешь представить себе мир, где власть не принадлежит Риму?

— Нет, — ласково ответила Рашель. — Но это твоя работа, а не моя.

Я потряс головой:

— Это слишком странно. Я не смогу заставить читателей в это поверить.

— Попробуй, Юлий! В подобной завязке кроется интересная возможность. Один раз Друз едва не дожил до того, чтобы стать императором. Его тяжело ранили в битве в Галлии, когда Август был еще жив. Тиберий… Ты запомнил Тиберия?

— Да-да, его брат. Тот, который тебе нравится. Друз назначил его прокуратором Иудеи.

— Именно он. Так вот, Тиберий скакал днями и ночами без передышки, чтобы доставить Друзу лучших римских врачей. Он едва успел, и они с трудом выходили брата.

— И?.. Что тогда?

— Не знаю. — Рашель в смятении опустила глаза.

— Думаю, я смогу развить сюжет, — задумчиво протянул я и разлил по бокалам вино. — Особенно если ты поможешь мне с деталями. Допустим, Тиберий стал императором вместо Друза. Ты говоришь, что он был достойным человеком. Значит, он поступил бы примерно так же, как и его брат, — восстановил власть сената. Даже я знаю, что Август и мой достопочтенный прапрадедушка Юлий практически лишили сенаторов права голоса…