Алтай 2009-01 - [89]
Соня засунула тетради в сумку, встала и сказала:
— Я, пожалуй, пойду. А то сижу тут с утра до вечера, место занимаю. Вам, наверное, неудобно. Извините. До свидания.
После этого она стала раздеваться в гардеробе, сразу поднималась в кабинет и после уроков уходила домой, не заворачивая в учительскую. Вероятность случайной встречи с историком приблизилась к нулю. Вероятность того, что он обратит на нее внимание, превратилась в невероятность. Выяснять, женат он или все- таки нет, не имело никакого смысла…
Ленка ее пилила:
— И как тебя угораздило с ними поругаться, — говорила она. — И дались тебе эти училки! И опять же, их можно понять! Мы, математики, иностранцы, а сегодня еще вон историки вышли. И все в средних классах. Несчастные дети. У них из нормальных учителей один физкультурник остался.
Они шли в школу от остановки. Соня простыла. В безнадежных ситуациях она всегда начинала болеть, как будто тело вместо нее просило о помощи — дурацкое, конечно, свойство. Ей казалось, что шарф колючий и что она не высыпается уже неделю, соображала она туго, но про историков до нее дошло:
— Рыжий курирует?
Ленка сказала:
— Не всех. Он же там не один историк. Но зато ему блондинка досталась. Он вчера в учительской хвастался.
«Ничего себе!» — подумала Соня. У нее даже в голове прояснилось. Она отвела свой урок, посидела на литературе и заявилась на историю. Села подальше. Самый буйный в классе, Денис Коровин, заорал:
— Софья Михална! А вы нас послушать пришли?
— Нет, — сказала Соня. — Я просто так пришла. А что у вас будет?
— Мы доклады будем читать.
— У тебя про кого?
— Про Микеланджело!
— А у меня про Леонардо! — сказал Мартемьянов. — Гляньте, какую я фотку прикольную из Интернета скачал!
— Фу, — сказала Лиза, — мужик голый.
— Дура! Это золотое сечение!
— Да ну, это мужик голый…
Мартемьянов разозлился и сказал:
— В эпоху Возрождения человеческое тело было объектом внимания и восхищения! А ты дура!
Соня изумилась, Лиза погналась за Мартемьяновым, рядом с дверями завопили: «Атас!!!», историк пропустил в кабинет блондинку. Она осталась стоять у доски, а Каллаган прокрался в конец класса и сел позади Сони.
Блондинка была не очень. От нее отчетливо пахло духами и она красила губы лиловой помадой. Урок у нее прошел нормально, не провалился. Сложно провалить урок, на котором делать ничего не надо. Сиди, называй докладчиков по фамилии. Коровин, к доске. Коровин, у тебя все? Есть вопросы к Коровину? Нет? Садись, тройка. Потому что тройка. Следующий… Соня сидела и думала: ну и что, ну и пусть она вот такая, зато у нее время есть, целый месяц, а у меня три дня, а потом практика кончится, и все, и все, а что делать — непонятно, и не придумаешь. Соня считала себя неудачницей, потому что влюблялась она все время в кого попало — например, в Сережку Морозова, которого родители увезли в Питер. В последних классах они виделись два раза в год, когда он приезжал к бабушке на каникулы. А потом на втором курсе университета почему-то перестал приезжать. Просто так целоваться ей было неинтересно, поэтому с тех пор личной жизни у нее не было никакой. А тут еще этот рыжий. Так и помру старой девой, — мрачно думала Соня, — наверное, судьба у меня такая…
Михаил Матвеевич сидел позади нее и наблюдал, как она складывает из тетрадного листика непонятно что, не самолетик и не кораблик, незнакомая, без имени, без адреса. Вот кончится практика, и уйдет навсегда, сдалась ей эта тридцать девятая школа. Может, обнимет Мартемьянова на прощанье, вон доклад он читает, волнуется. Мартемьянов ей симпатичен. И какой-нибудь юный гений ей симпатичен. Мало ли их таких в университете. А я не юный и далеко не гений. Я ей вообще не подхожу, если хорошо разобраться. Но у меня, кроме нее, никого нет. Он смотрел и запоминал: затылок, волосы, собранные наверх заколкой, плечи, худенькие в широком свитере…
Прозвенел звонок. Соня обернулась, чтобы отдать Каллагану журавлика, и застала его врасплох: он сидел и улыбался несвойственной ему мягкой улыбкой.
Соня очень удивилась. Пока она сидела, слушала доклады и размышляла о будущем, у нее повышалась температура. Она уже слышала неразличимый для здоровых звенящий ультразвук. Класс с его голосами отодвинулся за ватную стену. Историк улыбался, глаза у него были голубыми и незащищенными. Казалось, что вот-вот начнут происходить невероятные вещи.
Она протянула журавлика.
Каллаган неожиданно для себя взял ее за руку и попросил:
— Побудьте еще немного.
Остальным он сказал:
— Все свободны, урок окончен. Елена Сергеевна, вы тоже можете идти. До свидания.
Очерк. Публицистика
Борис КЛЮЧНИКОВ
Россия под прицелом
Статья была написана до агрессии Грузии в Южной Осетии. Американцы многие годы готовили грузинскую армию, затратив миллиарды долларов. За годы режима Саакашвили военные расходы Грузии возросли в тридцать раз. Четырехмиллионная горная страна стала самой милитаризованной зоной не только на Кавказе, но на всем Ближнем Востоке. Вашингтон уготовил Саакашвили роль attack dog (нападающей собаки, по словам венесуэльского президента Чавеса). Половина грузин покинули обнищавшую страну. В России проживает более миллиона грузин. Где только не встретишь беженцев из Грузии: в Турции, в Греции, в Германии и других странах. Я лично встречался с ними во Франции, например, в православном монастыре в городке Бюсси, что в двухстах километрах от Парижа. Там на иждивении монашек годами живут десятки обнищавших грузинских семей. Как это контрастирует с особым положением, которое занимали гордые грузины в советское время!
