Алтай 2009-01 - [88]
Не получилось.
Но она молодец. Продержалась почти два года.
Он зашел в книжный магазин, долго рассматривал книги, нашел себе Лема с предисловием и комментариями, купил рядом с кассой игрушку, медвежонка с бантиком в бочке меда. Зачем купил — непонятно. Ольга бы не купила. Она бы сказала, что это сентиментально, инфантильно. Каллаган вытащил из сумки медвежонка с довольной мордочкой, еще раз убедился, что он похож на сегодняшнюю практикантку, и бережно спрятал обратно. Завернул за угол, в продуктовый, купил сухариков кошке, себе еды и пошел домой.
Дома переоделся в старые штаны и взялся за уборку. Он добросовестно вытирал везде пыль, расставлял книги по полкам и думал: не пойду я к Макееву. Во-первых, компания там противная. Собираются якобы интеллектуалы. Посмотреть Альмодовара. Или послушать, например, Дебюсси. Во-вторых, зачем я там Ольге нужен? Затем, что ей для полного счастья нужен кто-нибудь, кто сидел бы в углу и молча ее любил. Чтобы она знала, что он там сидит, молчит, но любит ее до потери пульса. А он как-то спокойнее стал в последнее время к ней относиться — вот увидел, и все нормально, ничего не зашевелилось.
Так что пусть на нее кто-нибудь еще смотрит.
Соня пришла ночевать домой, потому что, в конце концов, так жить нельзя. Девчонки-историки, у которых она спала, почти подрались с археологами из соседней комнаты из-за того, кто из них полезнее, а когда она попробовала их помирить, заявили, что филология это вообще не наука. И потом у них туалет забился. Так что Ленка с Толяном всю ночь проторчали на кухне, а в восемь утра Соня открыла глаза и увидела, что над ее кроватью угрожающе нависает Толян, стоящий на табуретке с ботинками в руках, и примеряется перешагивать через нее на подоконник.
— Вы чо? — спросила Соня и добавила вопросительный глагол и нецензурное междометие для связи.
— Тссс, ты только не пугайся, — хором сказали Толян и Ленка, — там Митрофанна пошла с обходом. Музыкантов шмонает!
— Я щас в окошко вылезу, — сказал Толян голосом рыцаря и героя.
Музыканты жили в соседнем холле. Соня вздохнула, выбралась из-под одеяла, взяла полотенце для маскировки и пошла отвлекать начальство. В коридоре под фикусом жил Егор, любимая крыса Юльки Ворониной. Соня осторожно достала его из клетки, спрятала под полотенце, донесла до музыкантского душа (Митрофанна с вахтершей проверяли пепельницы на кухне), посадила на кафельный пол, сказала:
— Прости, Егор, — набрала воздуха и заорала на всю общагу. Митрофанна и вахтерша, сбивая стулья, помчались к ней, музыканты повыскакивали из своих комнат и загалдели, а Ленка под вопли: «Сливкина! Ты идиотка! То на нее паук свалится! То она крысу увидит! Это же ваша крыса!!!» — потихоньку спровадила Толяна через пустую вахту домой.
В учительской Соня застала кучу цыплят-математиков вокруг Бориса Натановича. Он чертил на листике формулы и объяснял:
— Вам нужно не просто рассказать то, что вы знаете о дифференциальных уравнениях, вам нужно рассказать о них так, чтобы дети, во-первых, поняли, во-вторых, запомнили алгоритм решения. Информация должна быть строго структурирована. Математика усваивается через структуру речи. Вам нельзя произносить на уроке лишние слова, они помешают запомнить то, что действительно важно…
Соня прониклась глубоким уважением к нему и отправилась на свой первый активный урок, который прошел так себе. Поняли дети или нет, и кто конкретно что понял, Соня не уяснила. Татьяна Васильевна сказала, что, в общем, все ничего, но нужно давать урок под запись. И если что-нибудь захочется рассказать, а в учебнике этого нет, то надо перетерпеть и не рассказывать, не выдавать шестиклассникам избыточных сведений.
Рыжего не было. Ни в учительской, ни в столовой, ни в коридорах.
Второй урок на следующий день вроде прошел получше.
А с третьего урока Татьяна Васильевна смылась по каким-то своим делам, и дети радостно встали на уши. Хорошо, что Соня уже знала, кого как зовут, и могла поучаствовать в разговоре. В ключевой момент она заметила, что в дверь заглядывает Каллаган. Выражение лица у него было добродушное.
— Шестой «В», — доверительно сказал он, — а за углом стоит Зинаида Дмитриевна. Слушает, как вы тут орете. Не знает, кого в учительскую вести. То ли тебя, Мельников, то ли тебя, Коровин.
— А чо я?..
— А то.
И плотно прикрыл за собой дверь.
Дальше дело пошло в относительной тишине.
На следующий день Каллагана снова не было.
Был седой математик со всеми своими студентами. Соня поздоровалась с ним с порога, и он приветливо ответил ей:
— Здравствуйте, — как старой знакомой.
После обеда, к началу второй смены, математики рассосались. Остались две учительницы, которые пили чай в уголке, и Соня, проверявшая тетради, чтобы не тащить их домой. Появилась школьный психолог, женщина с волосами красивого пепельного цвета, и утомленно сказала:
— Господи, ну когда они только закончатся, практиканты. С утра и до вечера, и все в учительской, как будто места другого нет. Особенно этот вот, как его? С математиками. Борис Натанович. Надо бы им намекнуть как-нибудь, что они много места занимают…
— Намекните, Инна Витальевна, — сказала одна из учительниц. — Будем вам очень признательны. Действительно, неудобно.
В этом произведении известнейшего романиста нашего времени С. Рушди нашли яркое воплощение его художественное мастерство и масштабность как писателя. Это история любви, история рок-музыки и раздумья над судьбами людей и самой нашей планеты в современном глобализующемся мире.Аннотации с суперобложки:* * *Произведения Салмана Рушди, родившегося в Индии (в 1947 г.) и живущего ныне в Великобритании, давно и прочно вошли в анналы мировой литературы. Уже второй его роман, «Дети полуночи» (1981), был удостоен Букеровской премии — наиболее престижной награды в области англоязычной литературы, а также премии «Букер из Букеров» как лучший роман из получивших эту награду за двадцать пять лет.
Чтобы понять, о чем книга, ее нужно прочитать. Бесконечно изобретательный, беспощадно эрудированный, но никогда не забывающий о своем читателе автор проводит его, сбитого с толку, по страницам романа, интригуя и восхищая, но не заставляя страдать из-за нехватки эрудиции.
Наши дни. Семьдесят километров от Москвы, Сергиев Посад, Троице-Сергиева Лавра, Московская духовная семинария – древнейшее учебное заведение России. Закрытый вуз, готовящий будущих священников Церкви. Замкнутый мир богословия, жесткой дисциплины и послушаний.Семинарская молодежь, стремящаяся вытащить православие из его музейного прошлого, пытается преодолеть в себе навязываемый администрацией типаж смиренного пастыря и бросает вызов проректору по воспитательной работе игумену Траяну Введенскому.Гений своего дела и живая легенда, отец Траян принимается за любимую работу по отчислению недовольных.
Роман «Нечаев вернулся», опубликованный в 1987 году, после громкого теракта организации «Прямое действие», стал во Франции событием, что и выразил в газете «Фигаро» критик Андре Бренкур: «Мы переживаем это „действие“ вместе с героями самой черной из серий, воображая, будто волей автора перенеслись в какой-то фантастический мир, пока вдруг не становится ясно, что это мир, в котором мы живем».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Горькая и смешная история, которую рассказывает Марина Левицкая, — не просто семейная сага украинских иммигрантов в Англии. Это история Украины и всей Европы, переживших кошмары XX века, история человека и человечества. И конечно же — краткая история тракторов. По-украински. Книга, о которой не только говорят, но и спорят. «Через два года после смерти моей мамы отец влюбился в шикарную украинскую блондинку-разведенку. Ему было восемьдесят четыре, ей — тридцать шесть. Она взорвала нашу жизнь, словно пушистая розовая граната, взболтав мутную воду, вытолкнув на поверхность осевшие на дно воспоминания и наподдав под зад нашим семейным призракам.