Алтарь - [7]

— Ты, Иван, не отвлекайся, — попытался направить разговор в нужное русло Поликарп, — рассказывай дальше.

— Я тебе и толкую: табак-то стали хреновый делать, хоть не покупай! Не могуть нормального взрастить что ли?! Что ж энто за, етить-твою-переетить, страна такая, что даже табака в ней порядошного днём с энтим… с огнём не сыскать?! А? Я тебя спрашиваю, Поликарп!.. — Иван выглушил последние полстакана и с грохотом поставил пустую бутылку на стол.

— Вот что, Иван, — ответил бородач. — Или ты сейчас рассказываешь все как было: про Лукерью, про чертей, про звёзды свои, или я иду до дому — по грибы я собираюсь, Иван. Понял? Спешу я.

— Всё, Евграфыч! Слухай. Боле не отвлекаюсь, — глаза Ивана были мутные, как выпитая им жидкость, язык заплетался. — Ну вот…На посошок я, значить, у Лукерьи-то…

— Вышел на двор, закурил, — продолжил Поликарп. — Дальше-то что было, Ваня, не томи.

— Да. Вышел на двор, последнюю «примку» закурил…Сел, значить, на порожек. И чёй-то на небо меня проняло взглянуть. Как подтолкнул ктой-то!… Ведь никогда ж туды не смотрел — чё я тама не видывал? А тут пряма вот толкает ктой-то: посмотри, посмотри!… Да. Значить, поднимаю глаза и вижу… — Пауза. — Евграфыч, можно ещё соточку? Не могу я так сказ вести — мочи нет! А, Евграфыч?

— Ладно, Иван. Давай, только скорее.

— Я быстро, Евграфыч, я быстро!

Иван, шатаясь, подошёл к небольшой деревянной тумбе, открыл дверцу, висевшую на одной петле, и, покопавшись, выудил литровую банку с полиэтиленовой крышкой, полную бурой жидкости. Вернувшись на место, отхлебнул прямо из неё и, морщась, засунул в рот сразу целую картофелину.

— У-у! Крепка, туды её в корягу, — прохрипел Иван и шмыгнул носом. — На чём бишь я запнулся-то?… А-а, вот! Поднимаю, значить, глаза и наблюдаю… пф-ф… — последовали неопределённые жесты руками. — Ну, вроде, мячик кто-то пинаеть — туды, сюды, туды, сюды…туды…в-вот… Тока заместо мячика звезда была, Евграфыч. Вот как на духу говорю те — звезда! Я поначалу сам не поверил. А протёр глаза, смотрю — не пропала звезда, так и сигает из стороны в сторону. Ну, думаю: всё!…А можа правду баб Манька-то говорила — черти всё энто, а? Можа энто они балують, Евграфыч, а?

— А куда потом звезда-то делась? А, Иван?

— Дык упала она, Евграфыч. В лес упала. В наш. Я энто чётко видал… Как на духу, Евграфыч. Как на духу, — Иван три раза перекрестился.

— Упала, говоришь? — пробурчал задумчиво Поликарп. — В лес? Ну-ну…

— Да что б мне поперхнуться! — с жаром воскликнул Иван и, как бы в доказательство, отхлебнул из банки.

— Хорошо, Ваня, — Поликарп встал. — Я сейчас иду в лес — грибы собирать. Может, найду твою звезду.

— Найдёшь. Найдёшь, Евграфыч: звезда — большая штука — не иголка… Только смотри, — Иван понизил голос, глаза его прояснились и смотрели на Поликарпа со страхом, — она ведь — чёртова звезда. А черти своё добро просто так не оставят. Как бы чего не случилось — остерегайся, Евграфыч: недобрая энто звёздочка. Не к добру она к нам, — глаза Ивана снова помутнели, он по-прежнему был мертвецки пьян. — Можа споём? Как, Евграфыч? Песню, а?.. Шу-умел ка-амыш… А, Евграфыч? Ну давай, вместе… Шу-умел…

— Спешу я, Иван, — оборвал собеседника Поликарп. — По грибы я собрался. В лес. Где звезда твоя.

— Ну шо-ж, иди. Мож на посошок? Не станешь? Ну, дело твоё. Прощевай, Евграфыч. Найдёшь звёздочку — дойди до меня, а?

— Ладно, Ваня, как приду — сразу к тебе, — и Поликарп вышел из кухни.

III

Вернулся он поздно. Звезду не нашёл, зато набрал полную корзину грибов. Первым делом Поликарп направился к Ивану, но того дома не оказалось. «У Лукерьи, наверное», — подумал бородач. — «Ладно, завтра зайду».

Поликарп не огорчался, что не нашёл упавшую звезду — он не принимал ивановы слова всерьёз. Вчера Ваня был пьян, а пьяному всякое может померещиться. Тот же Иван не сосчитать сколько раз чертей по огороду гонял. А потом божился, мол, правда это. А теперь черти у него в футбол играли. На небе, да ещё и звездой. Где ж это видано-то! Ну а если принять, что прыгающая звезда была на самом деле, то и не звезда это, наверное, вовсе. Какой-нибудь светлячок или ещё что… В общем, не могла звезда себя так вести — из стороны в сторону метаться. Не могла. Падать — это могла. Тогда это метеорит. Но метеориты не мечутся по сторонам, потому что если он в самом деле падал, то и прыгал. Не могло же Ваньке показаться, что падающая звезда прыгает! Или всё было вместе, или не было ничего. «Да-а. Задал мне Иван задачку: поди разбери — что к чему!» — думал Поликарп, подходя к крыльцу.

Навстречу ему выбежал Серый. Хвост его был поджат, уши стояли торчком, он постоянно оглядывался, а, приблизившись, тихонько заскулил.

— Что такое, старик? — насторожился Поликарп. — Что тебя так напугало? А ну-ка, пойдём поглядим.

Поликарп твёрдой походкой направился к крыльцу. Серый немного постоял, жалобно смотря вслед хозяину, затем нехотя поплёлся за ним, уставившись в землю.

Подойдя к дому, Поликарп вынул из корзины нож и огляделся. Никого не было. Тогда бородач крикнул:

— Эй! Есть здесь кто? — ответа не последовало.

Поликарп подошёл к крыльцу и, поднявшись к двери, увидел на пороге какого-то зверька. Присмотревшись при свете спички, он понял, что это суслик. Раненый суслик — на левом боку его была кровь. Зверёк испуганно смотрел на Поликарпа, но не убегал.