Алрой - [10]
Перед Алроем выросла фигура человека средних лет, крепкого сложения, высокого роста. В лице строгость, величие в глазах. Черная борода спускается почти до пояса. Красная мантия опоясана кушаком, на котором вышиты желтого цвета знаки, похожие на те, что на медном столе. Голова увенчана тюрбаном.
«Джабастер!» — провозгласил Предводитель изгнания имя хозяина.
«Священный отпрыск царя Давида!» — ответил каббалист, — «Я ждал твоего прихода. О нем я узнал вчера ночью по расположению звезд. Они светились тревогой.»
«Тревогой или триумфом — лишь время определит. Так я думаю, мой великий учитель. Покамест я беглец. За мной гонятся ищейки-мстители, которых я вожу за нос. Я убил исмаильтянина!»
Глава 3
Надежда Израиля
3.1
Полночь. Алрой расположился на хозяйском ложе. Спит, и сон его тревожен. Тих и недвижим стоит Джабастер поблизости и пристально вглядывается в лицо гостя.
«Единственная, но подлинная надежда Израиля» — думает каббалист, — «Мой ученик и мой Предводитель! Я не ошибался, я давно уж разглядел в юном сердце притязание на будущие славные дела. Кажется, моя надежда обернулась пророчеством. Он — семя царя Давида, великий отпрыск великого народа. Таинственная магия, чудесное волшебство, сила необъяснимая — есть нечто в его душе, что не дано постичь моей науке. Необъяснимое всегда божественно, а разум ограничен и бесполезен.»
«Я вспоминаю молодость. На родине моей, где несет воды Тигр, я созвал под свое знамя множество беззаветно смелых бойцов. Мы хотели воли нашему народу, хотели вернуть ему величие. Нас было много, очень много дерзких и отважных. Не покривив душой, нельзя сказать, что ума и силы духа Джабастера не доставало для победы. Не я ли поверг халифа Марвана? Не мое ли войско разбило армию сего владыки, окрасив реку кровью бойцов его? В красной воде отражалось красное пламя горящего вражьего лагеря! Какие были дни! Увы, растаяли в воздухе мечты. Извечная судьба фантазий — тлен! Двадцать лет сурового отшельничества — вот заслуженная кара, исчерпывающая вину самонадеянности. Гордость расчищает для зависти место, куда властолюбие приводит ее. Я пренебрег тем, что не обладаю магическою силой, которая для главенства над народом требуется и которой благословен спящий на этом ложе. Имя этой силе — царская кровь.»
«Кем стал я? Беглецом, жалким изгнанником вне закона. Судьба играет моей жизнью, и оборвать ее безнаказанно может любой колодник. А ведь я думал, я — мессия! Что осталось мне? Каббала — последнее прибежище беззаветной веры.»
«В огне сожги свои книги, Джабастер, в огне расплавь свой медный стол. Высокую науку свою забудь, каббалист, высоких звезд письмена не читай впредь. Давеча я стоял у края пропасти, что широким кругом опоясывает мое жилище. В одной руке я держал талисман с записью запретного для уст человеческих имени Бога, в другой — свиток с перечислением божественных достоинств моего вечного народа. Я размышлял о мастерстве своем, о его вершинах. Я вызывал духов, общался с великими усопшими былых веков, и мне знаком небесный их язык. Я думал о том, что наука моя служит святым и высоким целям, и только им. Это утешает удрученную душу. Чем удрученную? Израиль — древнее, избранное Богом племя, унижено, повергнуто, к рабству едва не сведено. На границе бездны я боролся с искушением ринуться в нее и навеки покончить с наукой своею и жизнью самой.»
«Но тут я бросил взгляд на оттиснутую на свитке шестиконечную звезду Давида. Казалось, она не отражает свет луны, а излучает свой. Над ней струился и трепетал воздушный нимб прозрачного серебра. Туман неправедных мыслей пронзил метеор догадки: опасность грозит потомку царя Давида. И вот появился этот мальчик, который совершил…»
«Ковчег, ковчег! Я вижу ковчег!»
«Это спящий говорит. Сказанные во сне слова станут пророческими!»
«Спасение принесет лишь потомок дома Давидова», — вновь произнес Алрой.
«Истинная правда. Жизни моей путь слишком явно это подтвердил.»
«Он успокоился, ровно задышал. Я выйду, поищу на небе звезду, что правит судьбой святого дома царского.»
3.2
Ясная ночь. Вход в пещеру затоплен лунным светом. Черные камни. На одном из них у холодного источника сидит Джабастер. Сжимает в руке талисман, вперил взгляд в небеса.
Раздался крик. Из пещеры вихрем, словно безумный, вылетел Алрой. Каббалист в тревоге кинулся навстречу юноше, успокаивая, обнял за плечи.
«Джабастер, Джабастер!»
«Я тут, мой мальчик!»
«Я слышал, Бог говорил!»
«Бог наш защитник. Уйми волнение, сын Давида, и не тревожься.»
«Мой учитель, я, кажется, спал?»
«Верно. Тебя измучила дорога, опьянили воспоминания и рассказ о содеянном. Вконец обессилив, ты упал на мое ложе и уснул. Боюсь, однако, сон не принес покоя.»
«Я не ищу покоя! Это пагубное слово я выбросил из головы. Я — помазанник Бога!»
«Подойди к источнику. Глоток холодной воды остудит безнужную горячность.»
«Вернуть завет, вернуть ковчег его, вернуть святой город!»
«Дух Божеский в тебя вселился, Давид, сын Давида. Прошу, открой мне сердце! Ведь я левит, потомок древних служителей Храма. Мне ведомо имя Бога, которое произносить запрещено.»
«Тогда труби в свою трубу, собирай людей, зови их в Храм. Сказано: „Когда кирпичи порушены, заместим их камнями тесаными.“ Где твой славный хор, учитель?»
Роман «Сибилла, или Две нации» увидел свет в 1845 году. Это был зрелый труд уже состоявшегося автора: злободневный, острый, интересный; в литературной среде он выстрелил подобно фейерверку и быстро стал достоянием английского читателя. Книга не утратила популярность и тогда, когда социально-политическая напряженность в Англии начала спадать и наступила эпоха викторианского благоденствия. Роман был переведен на европейские языки. В России же «Сибиллой» интересовались в основном историки, литературоведы и биографы Дизраэли.Издание снабжено богатым изобразительным рядом, включающим не только иллюстрации к роману, но и множество гравюр, рисунков и проч., дающих панорамное представление как о самом авторе, так и о его времени.
Иван Стаднюк — автор известных книг «Люди с оружием», «Человек не сдается», «Люди не ангелы».Первая книга романа «Люди не ангелы», вышедшая в «Молодой гвардии» в 1963 году, получила признание критики и читателей как талантливая и правдивая летопись советского поколения украинского села Кохановки, пережившего годы коллективизации и подъема, а также репрессии, вызванные культом личности, но не поколебавшие патриотизма героев.Во второй книге романа «Люди не ангелы» Иван Стаднюк также художественно и правдиво прослеживает послевоенные судьбы своих героев и современные перемены в жизни села Кохановки.
Младший брат известного государственного деятеля XVI века Алексея Адашева Даниил участвовал в Казанских походах, командовал передовым полком в ливонской войне, отражал набеги крымских татар. Однако судьба храброго воеводы оказалась трагичной: когда гнев Ивана Грозного внезапно обрушился на бывшего фаворита, Даниил вместе с братом сложил голову на плахе…Одному из крупнейших военачальников XVI века, участнику Ливонской войны и войн с крымскими татарами, воеводе Даниилу Фёдоровичу Адашеву (?–1561) посвящён новый роман известного писателя-историка А. Антонова.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.