Алмазы шаха - [3]

— Рыжье… — Выждав несколько секунд, Гурген снова взял пачку. — И много у вас этого рыжья?

— Ну… Для начала граммов триста.

— Это что, лом?

— Нет, цацки. Некоторые с камнями. Просто я так сказал.

— Понятно. — Гурген снова взял пачку. — А почему для начала, Коля?

— Ну… во-первых, мы вас не знаем.

— Теперь знаете.

— Во-вторых, не знаем ваших условий. — Миша улыбнулся.

— Д-да… — Гурген помолчал. — Что ж, все правильно. Ну, а можно посмотреть ваши вещи?

Помедлив, Миша достал из кармана заранее приготовленную цепочку с сердечком, положил перед Гургеном. Цепочка, по самым скромным подсчетам, стоила не меньше десяти тысяч баксов.

Разглядев цепочку, Гурген посмотрел на Мишу.

— Я вижу одну цацку. А где остальные?

— Остальные будут после разговора.

— После разговора… — Гурген помолчал. — Как я понимаю, вы предлагаете мне оценить эту вещь?

— В общем — да.

— Ясненько. —Взяв цепочку, Гурген внимательно осмотрел ее. Найдя пробу, подержал на весу. Положил на прежнее место. Вздохнув, поднял глаза: — Ну что, Коля. За эту цацку я могу вам сразу же дать две тысячи баксов.

— Понятно. — Миша спрятал цепочку в карман. Взяв сумку, встал со стула. Улыбнулся: — Спасибо, Гурген. Было очень приятно познакомиться. Но мы пойдем. Извините.

— Что-нибудь не так? — сказал Гурген.

— Да нет, все так. Просто мы пойдем, у нас дел много. Антон, пошли…

Вынув одну руку из кармана, Лука закинул сумку за плечо. Посмотрев на него, Гурген покачал головой.

— Хорошо, Коля. Я готов дать пять, пострадав при этом.

— Гурген, большое спасибо. Но мы в самом деле пойдем. Вы уж извините.

— Вам мало пяти тысяч?

Посмотрев на Гургена в упор, Миша усмехнулся.

— Гурген… Дело не в том, мало или много. Дело в том, что это вообще не разговор.

— А что разговор?

— Ну, наверное, вы знаете, что считать разговором.

Помолчав несколько мгновений, Гурген наконец потер щеку.

— Хорошо, Коля. Сядьте.

— Зачем?

— Сядьте, я ведь вас прошу. Поговорим спокойно.

Усевшись, Миша посмотрел на Гургена. Достав из пачки сигарету, Гурген не спеша закурил. Выпустив вверх несколько колец, сказал:

— Коля, что вы хотите конкретно?

— Конкретно я хочу, чтобы вы все взвесили. Ну и тогда можно продолжить разговор. Но уже серьезно.

— Что значит «серьезно»?

— Серьезно — значит без фраерских цен.

— Д-да… — Выдавив это, Гурген снова выпустил несколько колец. — Но для серьезного разговора мне нужно посмотреть весь ваш товар.

— Пожалуйста. Вы подумаете, все взвесите и увидите товар. Весь.

Не спеша потушив сигарету, Гурген вздохнул.

— Хорошо, Коля. По-моему, у вас были еще какие-то вопросы?

— Да нет, — сказал Миша. — Если не считать разговора.

— Ну да. — Гурген помолчал. — Разговора… Наверное, лучше всего поговорить завтра. Как, Коля?

— Давайте завтра. Только желательно на нейтральной почве.

— В смысле?

— Где-нибудь в городе. Сядем и спокойно поговорим.

Гурген пожал плечами:

— Хорошо. У вас есть место?

— Ну… — Миша подумал. — Скажем, «Валдай». На Новом Арбате. Часа в два. Как?

— Я правильно понял — вы будете мне что-то показывать?

— Правильно.

— Тогда «Валдай» не подойдет. Слишком людно. Вы знаете кафе «У Маргариты» на Кропоткинской?

Миша колебался. Помедлив, Гурген тронул его за плечо:

— Коля, чего вы боитесь? Во-первых, я буду один. Во-вторых, насколько я понимаю, вы вооружены. Или я ошибся?

— Нет, Гурген, вы не ошиблись. Хорошо, давайте у этой Маргариты.

— Значит, в два на Кропоткинской в кафе «У Маргариты». Найти это кафе просто, его там все знают. До завтра?

— До завтра.

2

Выйдя из мастерской, они свернули к метро. На метро доехали до «Смоленской». Поднявшись наверх, подошли к телефонам-автоматам. Багажа, если не считать легких сумок, у них не было. Опустив в аппарат жетон, Миша набрал номер Дегтяря. Трубку долго не снимали. Наконец мембрана щелкнула, и жетон провалился. Сонный голос Дегтяря промычал:

— Да?

— Костя, это мы.

— А-а… — Похоже, Дегтярь спросонья никак не мог понять, в чем дело. — Миш? Ты, Миш?

— Я. Мы на Смоленской. Без тачки.

— Ну да… Ты ведь помнишь хату… в которой торчал в прошлом году?

— Помню, но смутно. Если не трудно, освежи.

— Сейчас. Плющиху найдете? За «Белградом»?

— Найдем.

— Идите по ней. Потом по Ростовским переулкам. Четвертый Ростовский. Дом старый, торцом.

— Это я помню. Третий этаж?

— Да, третий. Восьмая квартира. Там… Людмила Николаевна. Забыл?

— Постараюсь вспомнить.

— Она предупреждена. Не забудь, для нее я — Валера Чистяков. Напомни, что жил прошлый раз. Скажешь, Валера предупредил. Дай ей… ну, для начала штук пятьдесят. Она взамен даст ключи. И от гаража тоже. Не забудь, гараж на Пресне. Доверенность сохранилась?

— Сохранилась.

— Лады. Тачку бери, но только… аккуратно. Не подведи.

— Нет разговора. Хата, в которой мы будем жить, по-моему, в соседнем доме? Новом?

— Точно. Видишь, ты все помнишь. Если что — Людмила Николаевна объяснит. Извини, у меня недосып. Лег только утром.

— Все понял. Пока.

Людмилу Николаевну они нашли легко. Получив пятьдесят тысяч, она расцвела. Квартира в соседнем доме, которую она сдавала, принадлежала дочери. Дочь, будучи замужем за военным, в Москве бывала редко. Квартира была обставлена с иголочки и выглядела совершенно новой. Жильцы, изредка поставляемые Дегтярем, Людмилу Николаевну вполне устраивали. Они платили щедро и в доме практически лишь ночевали.