Алмазы - [7]

Лалло. Как, сколько я зарабатываю?

Паппо. Ну, какая у тебя зарплата?

Лалло. Я точно не знаю… плюс-минус…

Паппо. Так плюс или минус?

Лалло. Плюс-минус… сорок…

Паппо. Вряд ли!

Лалло. Пятьдесят?..

Паппо. Еще хуже!

Лалло. Тридцать?..

Паппо. Абсурд!

Лалло. Двадцать?

Паппо. Что ты несешь?

Лалло. Ладно, сдаюсь. Я не знаю. Так тебя устраивает? Я не знаю, какая у меня зарплата. Откуда, по-твоему, я могу знать это… я торчу здесь день и ночь… Это ты у нас все знаешь, вот и скажи, какая у меня зарплата.

Паппо. А что тут говорить! Все очень просто: у тебя нет зарплаты.

Лалло. Прости, не понял…

Паппо. Тебе не платят зарплату. Зато у тебя есть сток опцион.

Лалло. Это еще что такое?

Паппо. Право покупать продукцию предприятия со скидкой. В перспективе на этом можно разбогатеть.

Лалло. В перспективе?.. А сейчас…

Паппо. А что сейчас? Сейчас тренинг. О нем надо думать. Мне жаль, но пока твои перспективы туманны: ты только что провалил тест на креативность. А я на тебя, брат, надеялся, думал, возьмешь реванш…

^{Появляется Анна, уборщица, неряшливо одетая женщина с ведром и шваброй. Ее роль играет та же актриса, что исполняет роль Эммы. Кажется, она не замечает присутствия Лалло и Паппо.}

Анна. Вот ведь люди, никогда не гасят свет! У них что, культяпки вместо рук? (Замечает Лалло и Паппо, которые молча наблюдают за ее действиями.) Ой! Простите, не думала, что здесь есть кто-то в такой час…

Паппо. Мы готовимся к экзамену…

Анна. А, понимаю. Вы готовитесь. В четверть третьего ночи. Ладно. Не буду вам мешать. Сейчас протру здесь пол и уйду.

Паппо. Ну-ну, давайте, только быстрее.

Анна. Моя мать мне всегда говорила: «Анна, не будь дурой, не позволяй надувать себя…» Да, о чем только она не говорила, моя покойная мамочка. Есть такие люди, которые угадывают нашу судьбу… она далеко видела, моя мамочка… «Ты не должна быть такой дурой, Анна», — говорила она мне…

Паппо. Простите за любопытство, а вас что заставляет убирать помещения в четверть третьего ночи?

Анна. Гибкость, мой дорогой, флексибилити… ротейтинг сит. Сегодня ты менеджер и заключаешь контракты, а завтра уже чистишь унитазы зубной щеткой… В общем, вся эта хрень: организация работы, человеческие ресурсы, компетенция, профпригодность, эффективность, динамизм, предпринимательская жилка, командный дух, тичинг, коучинг, кружки качества и тэ дэ и тэ пэ.

^{Паппо и Лалло с изумлением смотрят на Анну.}

Паппо. Я не ослышался? Вы сказали, кружки качества?

Анна. Кто, я? Ничего такого я не говорила.

Паппо. Неужели мне показалось?

Анна. Моя бедная мамочка мне всегда говорила: «Анна, не будь такой дурой…»

Паппо. Понятно. Если позволите, мы продолжим. Нам надо заниматься…

Анна. Да ради бога… занимайтесь! Вы думаете, я собираюсь здесь оставаться?

Лалло. Мой коллега прав…

Анна. Твой коллега, может, и прав, но была права и моя бедная мамочка, когда говорила: «Анна, не будь дурой…»

Паппо. Ладно-ладно, давайте я здесь буду решать.

Лалло. Ага, тебе не привыкать.

Анна (Лалло). «…не позволяй надувать себя»…

Лалло. Это вы мне?

Анна. Нет, это мне мамочка говорила: «Не позволяй надувать себя».

Паппо. У нас через два дня экзамен. (Лалло.) Продолжим. Свет!

Лалло. Что?

Паппо. Для нового теста нужна темнота. Погаси свет.

Анна. Эй! Дайте мне сначала уйти!..

Лалло. А где здесь выключатель?

Паппо. Ты все-таки безнадежен. Он там.

Анна. Но пол еще не высох.

Лалло. Там — это где?

^{Свет гаснет.}

Действие второе

Сцена первая

^{Продолжение девятой сцены первого действия. Эмма сидит на земле под отрытым зонтом. Продавец зонтов чинит зонт, стоя рядом с тележкой. Ночь, но уже светает.}

Эмма. Я ищу своего отца.

Продавец Зонтов. Все кругом что-то ищут… Кто дом, кто работу, кто мужа, кто жену… сейчас мы примемся искать отцов, матерей, сестер… Что еще? Улицу, адрес, номер телефона, носки, новую машину… Зачем вы уподобляетесь всем? У вас есть две руки, две ноги, два глаза, один рот и генитальный аппарат. Чего вам еще не хватает?

Эмма. Мой отец болен!

Продавец Зонтов. И что с того? Знаете, сколько народу больны… вы тоже больны, и я не исключение… и, тем не менее, меня никто не ищет. Нужно обязательно быть больным, чтобы тебя искали?.. Нет, слишком простое объяснение… Что в вашем отце такого особенного?

Эмма. Мой отец смертельно болен. Он… он инвалид.

Продавец Зонтов. Господи, сколько стыдливости в голосе! Нет ничего постыдного в этом смешном слове. Вы уже произнесли его, произнесли без запинки, и мир не рухнул от стыда. Инвалид, инвалид, инвалид… почему-то это слово вызывает у меня ассоциацию с чем-то сладким… Инвалид в ванили, инвалид в орешках с шоколадным кремом… это, наверное, потому что я всегда был сладкоежкой… Вы замерзли?

Эмма. Да.

Продавец Зонтов. А вы прикройтесь плотнее зонтом. Он вас защитит. Люди не знают, сколько всего хорошего можно сделать с зонтом… Интересно, почему слово «зонт» не вызывает у меня мыслей о сладком?

Эмма. Вы очень любезны со мной. Спасибо, но я должна идти.

Продавец Зонтов. С чего вы взяли, что я любезен? И почему вы должны уходить? Чтобы опять заблудиться и оказаться в руках какого-нибудь мерзавца? Посмотрите на часы. В такое время лучше не разгуливать в этих краях в одиночку, выкрикивая имя своего отца. Ваши огромные потерянные глаза видны даже в тумане. Как две фары. Или как мед для пчел… Вы ведь не из этого квартала, правда? Нет, точно, не из этого. Я не надоел вам своей болтовней?