Алмазный венец севера - [6]
— Осади взад! — от первого, угодившего в капкан, сюда рысью прыгнул Ларка с окровавленным камнем в руке, и Лёнчик некстати заметил, какое же у того бешеное лицо… и впрямь, это охотнику кровь не в диковину — а кузнецу несладко.
Он отпрянул, подался назад почти в тот самый миг, когда у самого носа что-то мелькнуло. Багровая от натуги харя святого воина брызнула красным, раскровянилась, и вместе со сдавленным воем вздулись нелепо-розовые пузыри. А Ларка примерился вернее, и одним ударом вмял то место, где ещё миг назад было человеческое лицо, куда-то глубоко в глухой кожаный шлем.
Миг-другой они прислушивались к тишине, дико глядя на забрызганные кровью лица друг друга и слыша лишь гулкое буханье в висках и своё еле сдерживаемое надсадное дыхание.
— Уходим, по ручью, — Лёнчик опомнился первым, но кузнец жестом остановил его и принялся что-то быстро шуровать у тела первого солдата, навек затихшего с перемолотыми в капкане ногами и раздробленной головой.
Снимать доспехи было бы слишком долго, а оружие солдат интереса не представляло — короткие дубины с обмотанными войлоком головками. Оружие не солдата, а работорговца — чтоб товар не попортить, значит. Зачем против селянской скотинки сталь?
— Тяни! — и вцепившиеся во что-то руки охотника послушно дёрнули. — Теперь веди!
На ходу Лёнчик глянул на наполовину срезанные, наполовину оторванные медвежьей силой кузнеца добротные наплечи, и против воли улыбнулся. Хоть и кожаные — да с крепко пришитыми, редкими железными кольцами. Тут уж никто не посмеет засомневаться, будто отряд святого воинства ушёл безнаказанным, будет чем перед их милостью или капитаном их гарнизона отчитаться. А теперь, в самом деле — ходу, и поживее!
Да водичкой бегучей, да камнем студёным. Вот здесь дважды повернуться противосолонь, ещё и духу подземному уголёк из ладанки припасённый оставить, чтоб следок под низ утащил — никакому паладину, будь он хоть трижды благословлён, не сыскать следок родных этой земле людей…
Ладное место выбрано было когда-то для баронского замка. Хоть и поговаривали иные, что здешнее пограничье на самом деле самый глухой и паскудный медвежий угол — да что они понимают! Вид отсюда хороший, да воздух чистый. А главное, не приживались в здешних краях лукавые сердцем. Когда-то его величество король пробовал ссылать сюда бывших колодников, да только рукой махнул. Мёрли как мухи большей частью, куда сильнее нежели в рудниках или на каторжных работах…
Ларка недоумённо переглянулся с осунувшимся охотником рядом и поковырялся в ухе — да не ослышался ли он?
— То есть, как это померли?
Огненный дух виновато потупился. Бессменный капитан баронского гарнизона, верой и правдой служивший повелителям этих мест уже четвёртый раз, он только осторожно вздохнул.
— Да повелели их милость, чтоб после вечерней трапезы вас вызвать — рассказать что видели, да за верность поблагодарить… а сами отдохнуть соизволили. Да только, к ужину так и не проснулись…
Верно говорят, что духи огня не плачут. Все другие умеют — а этот лишь отвернулся, глядя как за стеной, где-то меж Сигнальной горой и перевалом догорал закат. Так и стоял, мрачный и недвижный, лишь всё явнее в надвигающейся темноте светилось тускло-алым его естество.
— Ох как худо, как же невовремя… — опять засуетился было живой как ручей охотник. Однако, после внушительного толчка кулачищем кузнеца в бок, примолк.
Ветер окончательно уснул, примолк даже в этой высоте. Замер неподвижно старый линялый флаг над замком, а луна всё сильнее серебрила только в этом году обновлённый белым и розовым мрамором фасад донжона да крытую кокетливо блестящими пластинами слюды островерхую крышу. И оцепеневшему в каком-то полузабытьи Ларке некстати подумалось, что… а, это теперь неважно.
Совсем рядом хлопнула дверь. На несколько мгновений мелькнул дрожащий, красноватый свет факелов, и на стене появилась дочь прежнего барона. Худенькая, белобрысая — в чём только и душа держится. А глазищи огромные, как два бездонных тёмных озерца, что вот-вот прольются ручейками слёз. Да только, выплакала уже первое своё горе их милость Гражина, насилу служанка да старая няня выходили, чтоб перед людьми своими и духами гордость древнего рода не ронять…
— Их милость когда последний раз со мною говорили, пожелали этих двоих вознаградить или отблагодарить чем, — бесшумно поклонившийся госпоже дух огня вновь говорил гулким, чуть рокочущим солидным басом.
— Я всемерно уважаю волю батюшки, — голос совсем ещё девчонки оказался на удивление ровным, хоть и каким-то бесцветным. Ну да — успокоительными каплями от их милости разило так, что хоть нос зажимай…
Лёнчик пожал плечами и попросился в соседнюю деревню, где у него брат жил. Места там тоже для охоты знатные — ну, и на год ослобонить от всех податей. Госпожа Гражина лёгким кивком подтвердила, что всё так и будет — и молча перевела на задумчивого кузнеца взгляд двух бездонных озёр.
— У меня уже родни здесь совсем не осталось — да и кузнецов в наших краях как грязи, — Ларка дёрнул плечом и решительно вздохнул. — Мне бы вольный лист, ваша милость — хочу пойти в королевскую академию. Пусть выучат войсками командовать, голова у меня вроде не самая дурная. Да и, осенью через нашу Каменку… бывшую Каменку как-то караван проезжал…
Сознание возвращалось медленно, с трудом проталкиваясь сквозь пелену забытья. Сперва ощутил, что лежу на жёстком, холодном покрытии. Резко, словно толчком, вернулось обоняние. Причём сразу оповестило, что вокруг воняет. Нет, не так - воняет писец как. Какой-то посторонний предмет мешал нормально дышать. На ощупь вроде как жёстко закреплённого респиратора.
Моля луну о том, чтобы та забрала меня из этого мира, я даже не подозревала, что меня услышат. Но кто мог знать, что странный лес, которого раньше не было — это древний Переход Между Всеми Мирами? К тому же, мне впервые повезло как никогда. Вместо фиктивной свадьбы — полная свобода. Вместо грядущей смерти от руки правителя соседнего королевства — гипотетически счастливая жизнь. Лес даровал мне магию, проявил эльфийскую кровь и дал возможность начать жить заново. У меня наконец-то появился шанс найти друзей и собственное место жизни.
Он очнулся по ту сторону арки среди тысяч людей, не помня своего имени. Единственное, что сообщили — на следующий этап пройдет только половина. Остальные — умрут. И кто же станет покровителем безымянного человека, что волею судьбы скоро обретет новое имя?
Давным-давно, в волшебной стране Эквестрии… на смену идеалам дружбы пришли алчность, паранойя, война. В итоге мир был уничтожен огнём бесчисленных мегазаклинаний и цивилизация, какой её знали раньше, перестала существовать. Но город Хуффингтон выстоял. Мир раскололся, но зловещие, пропитанные радиацией башни «Ядра» остались стоять. Ранее — центр научных исследований военного времени, ныне — потрепанный временем дремлющий город, полный отравленных тайн и опасных сокровищ. Неуверенная в себе кобыла-единорог, обременённая чувством вины, оказывается втянута в паутину интриг Хуффингтона.