Алмазный венец севера - [6]
— Осади взад! — от первого, угодившего в капкан, сюда рысью прыгнул Ларка с окровавленным камнем в руке, и Лёнчик некстати заметил, какое же у того бешеное лицо… и впрямь, это охотнику кровь не в диковину — а кузнецу несладко.
Он отпрянул, подался назад почти в тот самый миг, когда у самого носа что-то мелькнуло. Багровая от натуги харя святого воина брызнула красным, раскровянилась, и вместе со сдавленным воем вздулись нелепо-розовые пузыри. А Ларка примерился вернее, и одним ударом вмял то место, где ещё миг назад было человеческое лицо, куда-то глубоко в глухой кожаный шлем.
Миг-другой они прислушивались к тишине, дико глядя на забрызганные кровью лица друг друга и слыша лишь гулкое буханье в висках и своё еле сдерживаемое надсадное дыхание.
— Уходим, по ручью, — Лёнчик опомнился первым, но кузнец жестом остановил его и принялся что-то быстро шуровать у тела первого солдата, навек затихшего с перемолотыми в капкане ногами и раздробленной головой.
Снимать доспехи было бы слишком долго, а оружие солдат интереса не представляло — короткие дубины с обмотанными войлоком головками. Оружие не солдата, а работорговца — чтоб товар не попортить, значит. Зачем против селянской скотинки сталь?
— Тяни! — и вцепившиеся во что-то руки охотника послушно дёрнули. — Теперь веди!
На ходу Лёнчик глянул на наполовину срезанные, наполовину оторванные медвежьей силой кузнеца добротные наплечи, и против воли улыбнулся. Хоть и кожаные — да с крепко пришитыми, редкими железными кольцами. Тут уж никто не посмеет засомневаться, будто отряд святого воинства ушёл безнаказанным, будет чем перед их милостью или капитаном их гарнизона отчитаться. А теперь, в самом деле — ходу, и поживее!
Да водичкой бегучей, да камнем студёным. Вот здесь дважды повернуться противосолонь, ещё и духу подземному уголёк из ладанки припасённый оставить, чтоб следок под низ утащил — никакому паладину, будь он хоть трижды благословлён, не сыскать следок родных этой земле людей…
Ладное место выбрано было когда-то для баронского замка. Хоть и поговаривали иные, что здешнее пограничье на самом деле самый глухой и паскудный медвежий угол — да что они понимают! Вид отсюда хороший, да воздух чистый. А главное, не приживались в здешних краях лукавые сердцем. Когда-то его величество король пробовал ссылать сюда бывших колодников, да только рукой махнул. Мёрли как мухи большей частью, куда сильнее нежели в рудниках или на каторжных работах…
Ларка недоумённо переглянулся с осунувшимся охотником рядом и поковырялся в ухе — да не ослышался ли он?
— То есть, как это померли?
Огненный дух виновато потупился. Бессменный капитан баронского гарнизона, верой и правдой служивший повелителям этих мест уже четвёртый раз, он только осторожно вздохнул.
— Да повелели их милость, чтоб после вечерней трапезы вас вызвать — рассказать что видели, да за верность поблагодарить… а сами отдохнуть соизволили. Да только, к ужину так и не проснулись…
Верно говорят, что духи огня не плачут. Все другие умеют — а этот лишь отвернулся, глядя как за стеной, где-то меж Сигнальной горой и перевалом догорал закат. Так и стоял, мрачный и недвижный, лишь всё явнее в надвигающейся темноте светилось тускло-алым его естество.
— Ох как худо, как же невовремя… — опять засуетился было живой как ручей охотник. Однако, после внушительного толчка кулачищем кузнеца в бок, примолк.
Ветер окончательно уснул, примолк даже в этой высоте. Замер неподвижно старый линялый флаг над замком, а луна всё сильнее серебрила только в этом году обновлённый белым и розовым мрамором фасад донжона да крытую кокетливо блестящими пластинами слюды островерхую крышу. И оцепеневшему в каком-то полузабытьи Ларке некстати подумалось, что… а, это теперь неважно.
Совсем рядом хлопнула дверь. На несколько мгновений мелькнул дрожащий, красноватый свет факелов, и на стене появилась дочь прежнего барона. Худенькая, белобрысая — в чём только и душа держится. А глазищи огромные, как два бездонных тёмных озерца, что вот-вот прольются ручейками слёз. Да только, выплакала уже первое своё горе их милость Гражина, насилу служанка да старая няня выходили, чтоб перед людьми своими и духами гордость древнего рода не ронять…
— Их милость когда последний раз со мною говорили, пожелали этих двоих вознаградить или отблагодарить чем, — бесшумно поклонившийся госпоже дух огня вновь говорил гулким, чуть рокочущим солидным басом.
— Я всемерно уважаю волю батюшки, — голос совсем ещё девчонки оказался на удивление ровным, хоть и каким-то бесцветным. Ну да — успокоительными каплями от их милости разило так, что хоть нос зажимай…
Лёнчик пожал плечами и попросился в соседнюю деревню, где у него брат жил. Места там тоже для охоты знатные — ну, и на год ослобонить от всех податей. Госпожа Гражина лёгким кивком подтвердила, что всё так и будет — и молча перевела на задумчивого кузнеца взгляд двух бездонных озёр.
— У меня уже родни здесь совсем не осталось — да и кузнецов в наших краях как грязи, — Ларка дёрнул плечом и решительно вздохнул. — Мне бы вольный лист, ваша милость — хочу пойти в королевскую академию. Пусть выучат войсками командовать, голова у меня вроде не самая дурная. Да и, осенью через нашу Каменку… бывшую Каменку как-то караван проезжал…
В данный сборник вошли рассказы, написанные в самых разных жанрах. На страницах этой книги вас ждут опасности далёкого космоса, пустыни Марса, улицы пиратского Плимута, встречи с драконами и проявления мистических сил. Одни рассказы наполнены драмой, другие написаны с юмором. Некоторые из представленных работ сам автор считает лучшими в своём творческом багаже.
«На пороге» — научно-фантастическая повесть, рассказывающая о противостоянии человеческой цивилизации и таинственной космической расы, стремящейся превратить Землю в огромный полигон для реализации своих безумных идей. Человечество оказалось на пороге новой эпохи, и судьба всего мира зависит от усилий нескольких пытливых учёных, бьющихся над тайнами внеземных технологий и пытающихся познать предназначение разума. В сборник также вошли рассказы разных лет.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
Что ни ночь, то русский народный праздник приходит с волшебницей-матрешкой в этот удивительный дом. Сегодня здесь зима и Святки с волшебными колядками и гаданиями в сопровождении восковой невесты. Завтра Масленица с куклой-стригушкой и скоморохами. Будет ночной гостьей и капелька-купалинка с жемчужными глазками, и другие. Какой ещё круговорот праздников ждет хозяек дома, двух сестричек-сирот Таню и Лизу? Какая тайна кроется в этом доме? И что получат девочки в дар от последней крошки-матрешки?
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Каждый однажды находит свое место в этом мире, каким бы ни было это место. Но из всякого правила бывают исключения, особенно если речь заходит о тех, кто потерялся не только в жизненных целях, но и во времени.