Алмаз - [46]
— Значит, там были деньги? — предположила Мариам. — Турецкие асиеры?
— Может быть, — тихо произнесла «нимфа».
Подумала, стоит ли рассказывать об игре дельфинов, и внезапно вспомнила еще один эпизод из прошлой жизни. Селия еще побаивалась немногословной великанши в грубом кожаном жилете.
Взошло солнце. В неверном свете утра Селия разглядывала Мариам. Без привычной банданы жирные черные волосы падали ей на лицо, над губой виднелась тонкая темная полоска. Лампри вдруг показалось, что в уродстве силачки ощущается своеобразное величие: «Каково это, быть ошибкой природы?»
Рядом на палубе послышался писк. Калека даже не пошевелилась.
— Можно мне? — спросила глава труппы.
Несчастная мать кивнула. Великанша взяла ребенка на руки. Абсурдное зрелище: огромная женщина держит такого кроху. Мариам до того осторожно взяла сверточек, что Селия подумала, сейчас силачка уронит ребенка размером почти с ее ладонь. Но рябое, круглое лицо засветилось неописуемой нежностью, и Лампри внезапно стало стыдно. Маленький пискнул еще раз, выпростал из пеленок ручонку и помахал ею. Мариам, чуть дыша, протянула ему палец, младенец крепко обхватил его крошечным кулачком.
— Смотри! У него ручка дрожит, словно крылья мотылька! — завороженно прошептала великанша.
Ее лицо вдруг засияло неожиданной красотой.
— У него? — нахмурилась Селия.
— Ну конечно. Это ведь мальчик? — Мариам не сводила глаз с малыша.
Пеленки разболтались, обнажив «рыбий хвост». Бывшая наложница не сдержалась и отвела взгляд.
— Не знаю… трудно сказать, — пробормотала она.
— Тебе нечего стыдиться, — попыталась утешить ее великанша.
— Мне ни капельки не стыдно…
— Почему же ты покраснела?
Щеки Селии действительно залились румянцем. «Но я чувствую не стыд, — подумала она, — а скорее отвращение. Даже глянуть на уродца без дрожи не могу… Знаю, Господь накажет, но я каждый день борюсь с желанием кинуть его за борт, вернуть туда, откуда он взялся…» Горло сдавило, и вслух она не сказала ни слова.
Мариам не подала виду, что разгадала мысли молодой женщины.
— Я всегда была большой. Родители стыдились меня, считали уродиной. Наверное, так и есть. В одиннадцать я переросла отца — а он не был низкорослым — и стала сильнее его. Меня пытались прятать даже от соседей, не пускали играть с другими детьми. — Она говорила ровным, спокойным тоном, медленно водя ножищей туда-сюда, словно пытаясь отбросить неприятное воспоминание. — А тут чего стыдиться? — Великанша бережно поправила пеленки, прикрыв хвост.
Ребенок начал вертеть головой и пищать.
— Он голоден, — сказала Мариам.
— Он ничего не ест. — Селия печально взглянула на малыша.
— Дай-ка попробую. — Великанша ушла и вскоре вернулась со стаканом молока.
Положила малыша на сгиб локтя, обмакнула палец в белую жидкость и принялась терпеливо кормить его, капля за каплей. Лицо женщины просияло.
— Смотри! Ест!
Несчастная мать взглянула на крошечное тельце, лежащее в огромных руках бывшей Дочери Минотавра. Такой маленький и слабый. Кожа до сих пор красная и морщинистая, как у новорожденного. Селия поняла то, о чем Елена уже давно догадалась.
— Прости, но мне кажется, уже поздно…
— Лучше поздно, чем никогда. — Мариам снова поднесла смоченный в молоке палец к ротику ребенка. — Видишь, ест. Наберется сил, а в Венеции отнесем его к доктору. — Она нежно взглянула на малыша. — В ospedale[22], о которой матросы рассказывают. Вот увидишь, я всегда буду заботиться о нем.
Всегда.
Жизнью клянусь.
ГЛАВА 25
Керью вернулся в палаццо Констанцы за несколько часов до заката.
Они с Амброзом распрощались у моста Риальто, дальше Джон пошел пешком. После свежего воздуха и бриза на лагуне узкие улочки казались еще теснее и зловоннее, чем утром. Солнце сияло в зените, от домов с обшарпанными стенами шел жар, словно от печки. На веревках в окнах сохло белье. Повар вдохнул вонь канала, запах жареной рыбы, ужина слуг какого-то богача. Мимо пробежали два мальца. Они гнались за собакой, сжимая в руках калач, который у турок называется «симит».
Джон в отличие от Пиндара, который ездил по городу на гондолах, знал эти места как свои пять пальцев: мостики и тупиковые калле с выкрашенными розовой и желтой краской домиками, узкие проходы, арки, потайные дворики и, конечно, вечное зловоние каналов. Но сейчас даже он заблудился.
В руке мужчина сжимал оброненную монахиней бархатную сумочку. Покинув остров, он все время думал об одном и том же: неужели алмаз лежал в такой же? Керью видел драгоценность всего несколько мгновений, да и то в тусклом свете ридотто. Но если даже сумки одинаковые, как такая могла оказаться у монахини? «Неужели, — юноша пораженно провел рукой по волосам, — она и есть та самая дама из гарема?»
В монахине было что-то знакомое, но слуга Пиндара никак не мог понять, что именно, и это тревожило.
Наконец Керью добрался до задней двери палаццо Констанцы. Поднял руку, чтобы постучаться, но с удивлением обнаружил, что железные ворота приоткрыты. Аккуратно толкнул створки и прошел внутрь.
Небольшой двор казался запущеннее, чем раньше. Повсюду раскиданы обычно аккуратно сложенные дрова. У стен валялись обломки старой мебели; плиты и мраморная лестница в пиано нобиле поросли травой. По кирпичной стене упрямо карабкался плющ, свешиваясь на узкую калле по ту сторону.
История любви, где далекое прошлое и современность переплетаются и находят точки соединения.XVI век, Стамбул. Представитель Левантийской компании, секретарь посла английской королевы Пол Пиндар живет в Стамбуле, не предполагая, что рядом, в гареме великого султана, томится его невеста, которую все считают погибшей.Наше время, Оксфорд, Англия. Элизабет Стейвли, разыскивая в архивах документы по истории пиратства на Средиземном море, обнаруживает старинный пергамент с рассказом о захваченной в плен турками англичанке Селии Лампри.Восстанавливая историю жизни Селии, Элизабет находит странные пересечения судеб, ее собственной и похищенной женщины, и это открытие коренным образом меняет ее судьбу.
Это викторианский роман о любви, ошибках и заблуждениях, подлостях и истинном благородстве…
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Очаровательная ирландка на пути в Америку вынуждена выйти замуж за одного из пассажиров корабля и таким образом спастись от домогательств капитана и его команды. Но за несколько месяцев до этой свадьбы она уже дала клятву супружеской верности другому…
Кто они, прекрасные авантюристки, прославившие себя в нашем Отечестве? Что двигало этими женщинами, заставляя их искать приключений и пытаться изменить предначертанное судьбой? Почему, невзирая на трудности и опасности, шли они не по той тропе, которая ждала их от рождения, а по выбранной ими самими, отчего яростно спорили с волей небес, поражая и восхищая тем самым своих современников? Об ослепительном блеске и печальном закате звезды княжны Таракановой, о страстных авантюрах фаворитки Петра I Анны Монс читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой...
Когда прелестная юная Ция Лэнгли объявила о своем намерении уйти в монастырь, ее опекуна, благородного маркиза Рейберна, встревожила внезапность этого решения. Вскоре он убедился, что девушке угрожает смертельная опасность. Чувство долга повелевало маркизу защищать ее, но он еще не знал, что куда более сильное, прекрасное чувство свяжет их сердца на всю жизнь…
Уединенный дом прелестной Новеллы Вентмор становится убежищем для молодого лорда Вейла, обладателя тайны, за которой охотятся могущественные недруги. В руках Вейла — письмо, способное спасти или погубить Англию, однако его судьба — в руках хрупкой девушки. Девушки, рискнувшей отдать свое юное сердце человеку, чья жизнь — в опасности. Человеку, которого может спасти только сила любви…
Жизнь ярчайшей из женщин в земной истории, царицы Египетской Клеопатры, предстает перед нами во всех подробностях — трагических и счастливых. Детство, потеря матери, заговор властолюбивых сестер, любовь к Цезарю, рождение сына, Александрийская война и трагическая смерть Цезаря от руки убийцы.Роман Маргарет Джордж, как на волшебном ковре-самолете, переносит нас в удивительный мир прошлого — далекий и одновременно близкий. Потому что меняются боги и ритуалы, оружие и одежды, правительства и государственные законы, человек же остается все тем же, со всеми его страхами и пороками, безумием, ненавистью, любовью.
Из глубины веков смотрят на нас прекрасные глаза царицы Нефертити, запечатленные на знаменитом скульптурном портрете. Что скрывается за ее непостижимым взором? Эта женщина достигла вершин власти. Ее супруг, фараон Аменхотеп IV (Эхнатон), был одной из самых загадочных личностей в истории человечества. Его называли фараоном-еретиком, фараоном-ниспровергателем. Можно ли быть счастливой рядом с таким человеком? И если да, то какой ценой дается это счастье?