— Этого я не знаю. И загадывать не берусь.
— Припомните хорошенько, — Пастер склонил голову чуть-чуть набок. — Может, он выходил ненадолго.
— Да нет…
— Или задержался дольше других?
— Точно! — молодой человек всплеснул руками. — Точно! Они с полковником вечно расшаркивались в дверях. «После вас. Нет, только после вас». Но ведь Вудс задержался на секунду, другую, не более того!
— С его-то силищей? — француза слегка передернуло. — Седой способен был всадить оружие в деревяшку без замаха. А уж размахнись — или стол продырявил бы насквозь, или вилку погнул.
— Вот и разгадано дело, — негромко проговорил Хапррисон. — Все-таки не могу отделаться от мысли, что все беды, преследующие нас, из-за алмаза.
— Всеми преступлениями, на мой взгляд, — кивнул капитан. — Движет жадность…
— И ненависть, — добавил француз.
— Значит дело об алмазе Дингаана можно считать закрытым? — Эзра откинулся на спинку кресла. — Правда, нельзя сказать, что я достойно использовал метод великого Холмса.
— Ничего, для первого раза очень даже сносно, — улыбнулся Пастер. — Не удивлюсь, если вы теперь бросите торговлю шерстью и откроете частное сыскное агентство. «Детективное агентство Харрисона». Как вам идея?
— Стоит подумать. Хотя до сих пор мне нравилось мое дело.
Они попрощались с капитаном и вышли в коридор.
— Как состояние Нгоны? — поинтересовался молодой человек.
— О, он крепкий старик. Не в таких переделках бывал, хотя Седой довольно сильно приложил его головой о надстройку. Скоро поправится. Это ж надо! Принять облик леопарда в каюте, выбраться через иллюминатор и броситься мне на помощь!
— А что вас удивляет? Что ему удалось превратиться в леопарда в каюте?
— Обернуться. Я предпочитаю этот термин.
— Ну, хорошо, обернуться…
— Нет. Меня не удивляет, что это произошло в каюте. Он опытнейший оборотень. Не самый сильный, но годы тренировок дают себя знать. Меня удивляет, что он сообразил открыть иллюминатор до начала трансформации.
Пастер засмеялся так заразительно, что не подхватить Эзра просто не мог.
— Простите, мсье Пастер, — смахивая пальцем слезу из уголка глаза, проговорил Харрисон. — А на каком языке вы обругали Вудса — Седого Охотника? Ну, там, у брашпиля.
— На каком? На русском. Ни один язык так не приспособлен для оскорбления противника. Я хотел заставить его ошибиться, сделать неверный шаг, но не удалось.
— Почему?
— Очень просто. Седой охотник не знал русского. Половина европейских, хинди, суахили, зулу, фарси… а русский — нет. Досадное недоразумение, не так ли?
— А вы откуда знаете русский?
— О, а об этом у нас еще будет время поговорить. Честь имею!
Непринужденным движением Пастер вскинул два пальца к виску, щелкнул каблуком не хуже гвардейского офицера и скрылся в своей каюте.
