Альмавива за полцены - [4]

Домовой равнодушно приветствовал вернувшегося хозяина и напомнил ему о необходимости почистить зубы перед сном. Матвей стерпел, а утром принялся подбирать для домового какую-нибудь человеческую личину. Лояльный и предупредительный слуга — вот кто нужен, а не домашний цербер.

Планше? Гм… оставим в запасе. Жаль, что не Гримо, — тот хоть молчал бы в тряпочку… Хотя нет, Гримо не подошел бы: толковый слуга должен иногда давать хозяину умные советы… Санчо? Чересчур крестьянский ум. Труффальдино? К чертям двурушников. Осип? Кто еще такой? Матвей наморщил лоб, не вспомнил и прочитал подсказку: слуга Хлестакова из «Ревизора», любитель поваляться на барской кровати. Не пойдет. Далее… Тристан из «Собаки на сене»? Этот насочиняет о господине невесть чего, и как еще выпутаешься? Дживс?.. Да, но я-то не Вустер… Фигаро? Гм… Не совсем слуга. Помнится, он был домоправителем у графа Альмавивы, а до того — цирюльником. Впрочем, это уже детали… Себе на уме? Все они себе на уме, как и положено в литературе. И все как один умнее своих господ. Фигаро тот еще фрукт, но верен, если не покушаться на его интересы. Может преподнести полезный сюрприз и уж точно сумеет развлечь, а брить хозяина опасной бритвой, наверное, не станет…

Решено. Матвей включил Фигаро и тотчас был вознагражден сентенцией о том, что редкий господин по своим моральным и деловым качествам годится в слуги.

— Где-то я это уже слышал.

Фигаро промолчал: то ли сообразил, что повторяется, то ли продолжал загружаться. А может быть, решил, что одной фразой поставил хозяина на место. Матвей хмыкнул и принялся за работу. Спустя некоторое время — задумался. Вздохнул. Ругнулся. Схема движения товаров изобиловала изъянами, а как их исправишь, не прищемив интересы кума начальника или племянника зама? Стоило нанимать специалиста по логистике!

— Чем труднее добиться успеха, тем решительнее надо приниматься за дело, — назидательно произнес Фигаро.

— Ты бы хоть спросил, какое у меня дело, — буркнул Матвей.

— А то я не вижу. Торговля и посредничество. Купи дешевле, продай дороже, обведи вокруг пальца простака, потому что он для того и существует, дружи с умным, если хочешь, и обмани его, если сможешь. Топчи убогих, пресмыкайся перед сильными, пихайся локтями, подсиди начальника, веря, что станешь лучше него, и стань хуже. Ничто в мире не меняется и меньше всего люди.

Так… Домовой знал, где работает хозяин. Для этого ему не надо было даже заглядывать в таблицы и схемы на экране компьютера — достаточно было справиться в банке данных.

— А чего-нибудь посвежее у тебя не найдется? — усмехнулся Матвей.

— Кто хочет свежего, сам должен быть посвежее, — мгновенно парировал Фигаро.

— Эй! Не дерзи.

— Литературный персонаж рискует только тем, что читатель забудет его. — В голосе домового тем не менее прорезались нотки смирения.

— Вот и заткнись, — ориентируясь на эти нотки, велел Матвей. — Не видишь — работаю.

Сильнейшее вначале подозрение, что бывший цирюльник ни за что не заткнется, постепенно слабело: Фигаро не мешал. Дело спорилось. Матвей проработал до вечера, решил мелкую проблему и вывалился из Сети в превосходном настроении.

С веселой иронией он сунул позавчерашнюю бутылку в лоток стеклоприемника, а размокшую этикетку отправил в утилизатор для сгораемого мусора. Подумаешь, труд! Немного поразмыслил и заказал на дом большую пиццу и две банки светлого пива.

— Эй! — позвал он. — Ты еще тут?

— Всегда к вашим услугам, хозяин, — незамедлительно отозвался Фигаро. — Преданнее слуги вы в целом свете не найдете.

— Так уж и в целом? — хмыкнул Матвей.

— За половину ручаюсь. Других таких домов пока нет, а в этом доме только один жилец, кроме вас, выбрал опцию «Фигаро», да и тот, кажется, собирается отказаться от нее. Удивительный дурак.

— Так-таки и дурак?

— А что бы умные люди без них делали? Дурак чрезвычайно важен, поскольку только благодаря ему полудурок может сойти за умного. Я знаю все типы дураков на свете.

— Ага, — засмеялся Матвей. — Как английский язык.

Посмеиваясь, он вышел на уступ и взял заказ. Коптер уже улетел. Теплое весеннее солнце клонилось к закату, кусты можжевельника в японском садике источали аромат, а на вишневом деревце распустился первый цветок. Пиво было холодным, пицца тоже, но что за беда? Вытянув из коробки нить до щелчка, Матвей включил разогрев.

Вытащив в японский садик кресло и устроившись в нем, он наблюдал за перемещениями торговых коптеров. Вот один из них был атакован вороной, уклонился, взмыл повыше, зашел со стороны солнца и обратил мерзавку в бегство. Вот другой, порожний, нацеливаясь вписаться в назначенный для дронов воздушный коридор, вежливо пропустил вперед коллегу с грузом. Вот еще один, красно-желтый, был нахально подрезан кофейного цвета конкурентом из враждебной торговой сети и зажужжал сердито. На соседнем уступе чирикали пташки.

Много ли надо одинокому мужчине без излишних претензий? Хорошее пиво с хорошей, в меру соленой заедкой, чистый воздух с можжевеловым запахом, приятный вид на лес, и чтобы город с этого ракурса напоминал торт, и чтобы никто — ни бывшая сожительница с претензиями как раз чрезвычайно развитыми, ни перфоратор над головой — не тревожил после рабочего дня. Отстаньте, люди, меня нет, я умер, вместо меня на посту домовой, к нему и обращайтесь…