Альманах "Удивительный космос" - [5]

Наконец Алена встала, соорудила из ремешка ошейник, взвалила на спину второй рюкзак и поплелась дальше, к базе. Она не чувствовала больше ни иссушающей жары, ни жажды.

Через пятьсот метров ее встретила спасательная партия… На базе любят рассказывать о том, как после многочасовых поисков спасатели наткнулись в пустыне на Алену Сергеевну, заплаканную, изможденную. Она несла два рюкзака и волокла на ремешке уродливого козла в скафандре. Если вам придется когда-нибудь побывать на этой базе, вам обязательно расскажут эту историю. А если вы выразите сомнение, то вас поведут на двор, где уныло бродит зеленый козел с пятью рогами. "Вот он, — будут уверять вас, — тот самый космонавт Иван, который не послушался Аленушку". Иван обязательно подойдет к вам, прислонится мордой к коленям. Он совсем ручной и очень привязан к людям.

Если вы начнете проявлять любопытство, даже ужасаться, вам сообщат, что доктор Фукс обещает со дня на день создать противоядие и вернуть Ивану человеческий облик.

Только лучше не ходить после этого к самому доктору Фуксу. Он страшно разозлится и скажет, что ему надоели эти глупые шутки, что это самый обыкновенный местный козел и что космонавт Иван благополучно улетел обратно на Землю.

Кто знает, может, доктору стыдно признаться, что ему до сих пор не удалось изобрести противоядие…"

7

Павлыш заснул, как только прочел последнюю фразу рассказа, и всю ночь его преследовала жажда и опасение превратиться в козла. "Нет, — говорил он во сне улыбающейся тете Миле, — не буду я пить вашего лимонада. Превращусь в лимон, придется качаться на ветке. Тогда с космосом, сами понимаете, придется покончить".

Просыпаясь утром, Павлыш пытался изгнать противоестественное ощущение опасности, но еще несколько минут, пока снизу не прозвучал гонг на завтрак, он не мог заставить себя протянуть руку к столику и достать стакан с водой.

— Чепуха какая-то, — сказал он вслух, сев на койке. — Я же эту сказку читал в детстве. Даже имена совпадают. Потом подумал, что в использовании космонавтами бродячих фольклорных сюжетов есть своя положительная сторона: значит, космический фольклор становится в один ряд с фольклорами настоящими.

— В журнал поступило уже два полноценных произведения, — сказал Павлыш за завтраком. — Для начала неплохо. Особенно если учесть, что в распоряжении авторов был лишь вечер.

Больше к разговору об альманахе не возвращались. Утро "Сегежи" было наполнено делами: проверкой двигателей и аппаратуры перед торможением, подготовкой отчетов, приведением корабля в порядок. Лещук с Кудараускасом выбрались наружу, осматривали корпус, заменили одну из антенн. Капитан и Бауэр рассчитывали орбиты обнаруженных вчера метеоритных потоков. Христо Райков осваивал навигацию — через две недели у него экзамены.

Павлыш также отвлекся от альманаха: готовы были культуры бактерий, обнаруженных на Муне, и вместе с Аро доктор часа два провел над микроскопами.

Вернувшись в каюту, Павлыш обнаружил на столе еще одну рукопись. Кем она была написана и принесена, догадаться не удалось: шрифты машинок одинаковы"

Павлыш положил рукопись на потолстевшую стопку и уселся сам за машинку. Надо было закончить собственный рассказ.

"Мы сидели с Ниной, врачом, — написал он, — на самом конце шаткого мостика, к которому пристают прогулочные катера. Нина куталась в синий плащ. Начинало смеркаться. Мы ждали, когда придет инженер, обещавший взять на заводе аэрокар. Мы договорились слетать в Сухуми, поужинать. Инженер запаздывал.

— На Муне есть моря? — спросила Нина.

— Да, такие же. Только мертвые. Без уток.

— И волны так же?

— Нет, волны больше. Значительно больше. Там всегда дуют ветры.

— Там очень печально.

Она не спрашивала. Она была уверена, что там очень печально. Я много рассказывал ей о Муне, о погибшем городе Манве, о плесени на холмах, о гулких коридорах подземелья Вапраса.

— Сейчас под куполом уже живут люди. Может быть, их сотни. А года через три мы полетим туда снова. Ты тоже можешь полететь. Там нужны врачи. Я слышал, что сфериды отправили на Муну мощные дезактиваторы. Через два-три года там можно будет гулять где хочешь…

Нина зябко куталась в плащ. Мелкие волны суетливо толклись о сваи…"

— Простите, — сказал голос от двери. — Я вам не помешал?

— Нет, — сказал Павлыш. — Заходите.

В дверях стоял патриций с Муны. Рукопись в его четырехпалой руке была свернута в трубочку.

— Садитесь, — сказал Павлыш, кляня редакторскую судьбу. — Вы тоже решили участвовать в альманахе?

— Это придаст альманаху космический характер. Представители трех цивилизаций и так далее.

Патриций все еще пользовался лингвистом. Он привык к черной коробочке, непринужденно крутил ее в пальцах. Но сейчас пальцы двигались быстрее, чем обычно.

— Очевидно, тематика моего рассказа несколько отличается от того, к чему вы привыкли и что вы ожидаете от авторов. У вас мир упорядоченный, светлый, а я… вы же знаете, откуда я. Так что, возможно, вы, прочтя, откажетесь поместить… по настроению.

— Мы никого не ограничиваем, — сказал Павлыш. — Странно было бы, если вы принесли рассказ из жизни земного космического флота. Просто странно.