Альманах «Российский колокол» Спецвыпуск «Новогодний» - [48]

– Ты их очень любила, – рассказывал я ей, – и когда мы с Сергеем тебе их покупали, ты садилась, и сама съедала целый килограмм. Никогда не делилась.

– Конечно, я их очень люблю, – ответила, улыбнувшись, она, пропустив мимо ушей имя Сергей, которое я специально упомянул.

Нет, это имя, как и другие истории из её жизни, которые я ей рассказывал, ничего ей не напоминали. Мы очень сдружились. Коллеги, которым я всё рассказал, настаивали, чтобы именно я рассказал ей о том, что она больше никогда не будет видеть. И я решился это сделать на следующем дежурстве. Когда мы остались одни, я подсел к ней близко-близко и взял её за руку.

– Марина, мне нужно тебе это сказать, потому что ближе меня у тебя никого нет.

– Что такого ты хочешь мне сказать? – удивилась и одновременно насторожилась она.

– Дело в том, что глаза, которые ты повредила, больше никогда не смогут видеть. Ты до конца жизни останешься слепой!

Она замерла, не веря своим ушам.

– Но ты должна спокойно это перенести, так как я, твой друг, всегда буду рядом и тебе не за что беспокоиться.

Я ожидал истерики, слёз, всего, что угодно, но она лежала молча. Даже её рука в моей руке не вспотела и не шевельнулась.

– Скажи, Лёша, – неожиданно повернулась она ко мне, – а ты давно меня любишь?

– Давно, – оторопев, ответил я, – а откуда ты догадалась?

– Я ведь женщина, мне не обязательно видеть твоё лицо, мне достаточно слышать тебя!

Она задумалась. И я не знал, что говорить.

– Тогда скажи мне честно, почему ты на мне не женился до сих пор? – неожиданно продолжила она.

– Я сделал тебе предложение, но ты так и не ответила мне, – решил соврать я.

– А если я попрошу тебя поцеловать меня, ты поцелуешь?

Рука её сжала мою и стала притягивать к себе. Мы поцеловались.

Потом ещё и ещё. А потом случилось то, о чём я так часто мечтал.

Она не помнила своего мужа и полностью отдалась мне. Я чувствовал, что её ничего не угнетает, она ничего не хочет больше знать, она просто хотела любить.

Вся эта ночь была нашей. Никто нас не беспокоил, а мы не могли насладиться друг другом.

– Теперь я тебе ответила на твоё предложение стать твоей женой? – счастливо улыбаясь, спрашивала она.

– Да, ответила, – целуя её, отвечал я.

– И у меня будет белое платье?

– Конечно, будет!

– И ты будешь выносить меня на руках из загса?

– Да, я обязательно буду на руках выносить тебя из загса, – отвечал я, не понимая, как теперь смогу рассказать ей о Сергее.

Под самое утро она заснула, а я пошёл к больным, твёрдо решив после смены всё узнать о Шале.

Глава четвёртая

Я всё-таки нашёл Сергея. Это была простая могилка в дальнем углу кладбища, где обычно хоронят бездомных и одиноких людей. В больнице, откуда его привезли в морг, а затем сюда, мне сказали, что травмы, которые он получил при аварии, были несовместимы с жизнью. Документов при себе у него не было, так его и похоронили. Я всё сделал, как полагается, и попросил перезахоронить, чтобы всё было, как положено. Марине ничего не рассказал. Она шла на поправку, а я готовился к защите диплома.

Получив распределение, мы переехали в деревню, где нам дали дом и служебную машину.

Мы продали квартиру и сделали ремонт в доме, а также купили мебель. Осенью Марина родила дочку, Машеньку. Ей было тяжело одной справляться, поэтому я всегда брал их на работу в медпункт. Там все вместе и лечили больных, и занимались ребёнком. Однажды Марина начала тот разговор.

– Ты знаешь, Лёшенька, а ты ведь так и не выполнил своё обещание!

– Какое?

– Ты на мне так и не женился.

– Марина, ну ты же знаешь, как я тебя люблю, мы и так с тобой муж и жена, а штамп в паспорте я тебе хоть завтра поставлю.

– Я не про штамп, а про белое платье. И вообще, что это такое, ты Кривонос, ребёнок Кривонос, а я Шалишева. Почему?

– Хорошо, – решился вдруг я, – ты так ничего и не вспомнила?

– А что я должна была вспомнить?

– А то, что твоя фамилия Супрун, а фамилия Шалишева у тебя от твоего мужа, моего друга, Шалишева Сергея. Ты вышла замуж за него, и вы прожили почти пять лет. Потом была автокатастрофа, и он погиб, а ты потеряла память и глаза. Только поэтому мы с тобой не можем жениться, потому что ты по бумагам – жена Сергея.

– Лёша, такими вещами не шутят! Если то, что ты мне сейчас сказал – правда, то почему ты раньше мне об этом ничего не говорил?

– Да потому что мы по-новому с тобой влюбились друг в друга и нам ничего не надо было ворошить. Ведь мы с тобой счастливы?

– Да, счастливы, но рассказать ты мне это должен был раньше.

– Я хотел, но не мог. Рано или поздно ты бы всё узнала. Я просто думал, что ты вспомнишь всё сама.

– Я не знаю, как «переварить» то, что я только что узнала. Я ничего не помню! Не помню никакого Сергея, тебя не помню, интернат не помню! Моя жизнь началась с того момента, когда тогда ты заговорил со мной в палате. Я не знаю, что с этим делать.

– Мы должны с тобой поехать к нему на могилку, поставить памятник, а затем ты разведёшься с ним, а мы поженимся. Так будет правильно. А помнишь ты, не помнишь, уже не так важно. Важно, что мы действительно очень любим друг друга. И не наша вина, что так всё случилось.

– Я даже представить боюсь, что будет, если ко мне вернётся память. Вдруг всё разрушится?