Альманах немецкой литературы. Выпуск 1 - [21]

Без сомнения, говорит отец, разглаживая бороду.

В мыслях или в каком-то месте?

И здесь, и там, говорит отец.

Не так ли, говорит господин Вейльхенфельд. Сила, необходимая, чтобы только идти своей дорогой, сила не отклоняться от темы. И долго смотрит на отца. А отец, который знает, что имеет в виду господин Вейльхенфельд, кивает, но ничего не говорит, потому что надеется, что так господин Вейльхенфельд скорее вернется к своей философии. Но вместо этого господин Вейльхенфельд цитирует чьи-то слова о жизни, возникающей из бездны, длящейся какой-то миг, чтобы потом уйти в бездну, не оставив и следа, или, может, он их сам придумал. Господин Магириус кивает и снова просит у отца огня, потому что сигара его, хотя он и разминал ее между ладонями, все равно не раскуривается. Но едва отец зажег ему сигару, едва сестра моя, потому что философские размышления ее не очень-то интересуют, прикорнула на настоящей отцовой ноге, едва мама разлила кофе по чашкам, как мы слышим шаги во дворе, голоса и… Иногда мама, когда она, единственная из всех нас, поднимает палец и на лестнице, или за дверью, или во дворе что-нибудь слышит, все-таки бывает права, сказал отец когда-то.

Там кто-то есть, выключи-ка свет, кричит мне отец через всю гостиную, потому что сам не может вставать быстро из-за своей ноги. Но подбежать к выключателю и погасить свет я не успеваю. Слышно, как в родительской спальне разбивается стекло, потом второе, а из кустов бузины кто-то кричит: Чтобы этого Вейльхенфельда и духу здесь не было, а не то мы тут все разнесем!

Это из-за меня, я так и знал, что они придут, говорит господин Вейльхенфельд почти весело и встает.

Но откуда же им известно, что вы здесь, кричит отец, он тоже поднимается и осторожно укладывает в свое нагретое кресло мою сестру, которая уже заснула.

О, им все известно, усмехается господин Вейльхенфельд.

Так вот, кричит отец, я не желаю, чтобы всякие подонки разгуливали по нашим улицам и…

Да позвони же в полицию, говорит мама отцу, но отец только качает головой. Пройдя через гостиную в прихожую, он берется за дверную ручку, чтобы распахнуть дверь и броситься во двор.

Не надо, кричит мама, останься, пожалуйста.

Выбежал бы отец и вправду на улицу, если бы мама не остановила его, не удержала бы за рукав, я не знаю.

Наверное, мне сейчас лучше уйти, а свои сумбурные мысли я изложу как-нибудь в другой раз, когда представится случай, иначе они вам здесь и вправду все перебьют, говорит отцу господин Вейльхенфельд и обводит рукой нашу уютную, еще целую, хотя в ней уже темно, гостиную.

Взяв с каминной полки свое яблоко, он направляется в прихожую, где висят его пальто и шляпа. Побледневший доктор Магириус идет за ним следом.

А как же кофе, говорит вдруг мама и показывает рукой на турецкий столик, где стоит кофейник.

Ах да, говорит господин Вейльхенфельд.

Они останавливаются, оборачиваются и возвращаются к столику, берут чашки, не разбирая, кто чью чашку взял, свою или чужую.

Кофе горячий, от чашек поднимается пар. Господин Вейльхенфельд и господин Магириус подносят чашки к губам, чтобы поскорее выпить кофе, только у господина Магириуса это получается, а у господина Вейльхенфельда нет. То ли у него кофе еще ничуточки не остыл, то ли он вообще горячего не любит, а может, это он так разнервничался, что у него горло перехватило.

Если вам не хочется, можете не пить, говорит мама, когда видит, что господину Вейльхенфельду трудно.

Нет-нет, отзывается господин Вейльхенфельд, раз уж кофе приготовлен, я должен его выпить.

Да, но когда я его варила, никто и не подозревал, что произойдет такое, говорит мама и показывает во двор.

И тем не менее, упрямится господин Вейльхенфельд, я его все-таки должен выпить.

Он поднимает чашку и дует в нее.

Осторожнее, вы же обольетесь, вскрикивает мама, потому что господин Вейльхенфельд дует слишком сильно и уже весь обрызгался. Его руки, рукава пальто, грудь в темных кофейных пятнах.

Горячо, повторяет он, горячо. И, хоть и дует в чашку, все равно не может пить, а господин Магириус свой кофе уже выпил.

Пойдемте, Вейльхенфельд, жена вам в следующий раз кофе сварит, кричит отец из прихожей. Он первый догадался, что господин Вейльхенфельд так и не сумеет выпить свой кофе, и хочет ему помочь.

Это совершенно необъяснимо, но, похоже, что сейчас мне его действительно не одолеть, говорит господин Вейльхенфельд сокрушенно, и качает головой, и снова ставит свою чашку на столик.

Наверное, у него и взаправду перехватило горло.

Правильно, поставьте чашку и пойдемте, кричит отец господину Вейльхенфельду из прихожей.

Пожалуй, и мне тоже пора, говорит господин Магириус, хотя его сигара уже раскурилась, но он теперь не знает, куда ее девать, потому что брать ее с собой на улицу он не хочет. Наконец он находит пепельницу и кладет сигару туда. И застегивает пальто. Отец, который сейчас стучит своей ненастоящей ногой громче обычного, надевает куртку и докторскую шляпу, в ней он похож на самого настоящего провинциального врача.

Ты разве тоже уходишь, спрашивает его мама.

А мне ни капельки не страшно, говорю я.

И сестре, она только что проснулась, тоже совсем не страшно.