Альманах «Истоки». Выпуск 9 - [52]

Шуршанье трав сухих в лугах у пруда,

В синей воде стоят растения на грани чуда.

В ней гаснет солнце и Коломны играет отблеск.

О, золотые колокольни на горизонте!

В сердце лежит тяжелый камень – воды студеность.

И это тоже мне подарок и просветленность.

Гравюра

Гравюра ветхая вуалью сумерек касается меня.

Пять взглядов в ряд из-под беретов темных

По-разному глядят средневековьем –

Насмешливо, надменно, строго,

Влюблено и светло по-детски.

Век держит крест в руке и крестное знамение творит

В очерченных монахом сводах мира.

И уголья и солнце витражей, растерты пестиком

В фарфоре синем и влиты в краску осени;

Наполненной шипами трав сухих,

Органных вздохов и костров в просторах,

Простертых тонким кружевом кустов

И и в коричневых и дымных в кайме дыханья сумерек.

Терновые готические знаки

Нам каждой осенью природа преподносит

Пространствами с рекой и аргомантом

Серебряно-коричневых деревьев,

Пергаментом листвы, укрывшей путь.

Гравюра пожелтела в старой книге –

Портрет Корнелия ван Амстеля среди изображенных.

Он смотрит сквозь меня. И осень позади.

Гравюры как снега ложатся на листы,

И ноты на бумаге вьются снежной вьюгой,

И сучья с тряпками уже колышет ветер

На полотне голландца у пруда, закованного льдом,

И под коньком звучащего сквозь ветви и фигуры.

Ушедшая цивилизация

За крепкой вороньей костью,

Где забытого сфинкса долгий взгляд лежит,

Скалистую твердь тяжелым вздохом

Проложило ущелье души.

И навстречу этому взгляду

Из-под веера павших хвой

Посмотрел агатовым взглядом

Ручей, говорящий с собой.

Сквозными сводами дуба

Одетое, время шумело,

И пела жемчужная птица…

В желтом стрельчатом свете

Орнамент чертополоха

Рисовал окрыленный ветер;

Ущелье вечернее метило

Тело вишневых глин

Трилистником сонного ириса

И морской долькой дельфина.

Ворошил одинокий ветер в ущелье

Огненные бабочки,

Зеленые камушки,

Птичьи перья.

Пепел веял по серым травам

И пела жемчужная птица…

Родилась в Москве. Первые впечатления связаны с прогулками с родителями в Кремль смотреть царь-пушку и царь-колокол и с походами в зоопарк кататься на пони. Закончила школу и кафедру этнографии исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. С детства ездила с мамой-археологом в экспедиции, а во время учебы в МГУ – в этнографические – в Среднюю Азию.

Всю жизнь проработала в музее-заповеднике «Царицыно» научным сотрудником – хранителем. Писать стихи начала с детства. Есть публикации в коллективных сборниках.

Татьяна Хатина

Анна Ахматова

Испанский гребень в чёрных волосах,

Короткой чёлки вороно крыло.

И зеркало, что отражало страх,

Когда ко мне прощание пришло.

Ты обнял плечи, кружевная шаль

Касалась нежно поднятой руки…

И каждое мгновенье было жаль,

А сердце бунтовало от тоски…

Калитка скрипнула, неверные шаги…

Ушёл, сказав: «Не мёрзни на ветру…»

Я прошептала: «Память сбереги…

И возвращайся к нашему костру…»

Не пишется, отброшено перо,

Листок бумаги, будто белый снег.

Светает… Утро… Рано рассвело…

Минутной стрелки учащённый бег.

Чуть зазвенит холодное стекло,

Знакомым отраженьем силуэт…

Как странно, вдохновение пришло,

И строки падают на белый снег… листа…

27.10.2015 г.

Снегири

На кружева крещенского мороза

Слетела стайка красногрудых птиц.

В кристальном инее застыли слёзы,

Все ветки опустили крылья вниз.

Как ангелы, с небес перелетая,

И символы предутренней зари.

На нас порошей сказку осыпая,

Любовью околдуют снегири.

Рябиновыми гроздьями на белом,

Святую красоту преподнесли.

В притихшем вальсе, нежном и несмелом,

Ведут нас за собою снегири.

Пусть этот зимний сон подольше длится,

Как весточка из солнечной дали.

Сидят на белых инея ресницах

В хрустальном царстве счастья снегири.

Встреча

Февральская метель стегает плетью,

Швыряя в окна снежною крупой.

Туман устало очень плотной сетью

Вновь спрятал фонари в свой не покой.

Нам так тепло у жаркого камина,

Трещат дрова, и свечи зажжены,

А сердце предвкушением томимо

Чудесной встречи в чарах тишины.

Играет нежно музыка Леграна,

И на плече моём твоя рука…

Ты так прекрасна, солнечна, желанна,

А от шампанского пьяна слегка.

Притихли туфли, греясь у камина.

Застыло платье в кресле… Мы вдвоём.

И нитка янтаря из бус старинных

С груди сорвалась солнечным дождём…

Осень в городе

Осень – вязь сердолика и дымка опала,

Инея кружевница утром лужи сковала.

Вновь октябрьского ветра распоясался отрок,

А рассвет на востоке хладен, весел и бодрок.

Грозных туч аметисты, как тайные люстры повисли,

Пешеходы скрывают печальные, грустные мысли.

И зонтов купола разноцветным над городом роем…

Капли бьются в стекло: всех намочим, почистим, отмоем.

По дорогам машин проплывает весёлая свора,

Ветер капли бросает прохожим на зонт и за ворот.

И грустя фонари, ловят в лужах часть лунного блика.

Осень – дымка опала и тонкая вязь сердолика…

Белла

Слова нанизаны на чётки строф

Жемчужной россыпью, алмазной гранью.

Плетутся кружевные нити слов,

Соскальзывая в бездну мирозданья.

Иль забираясь в высоту веков,

Здесь находя достойное признание.

То глубина возвышенных стихов,

То Беллы Ахмадулиной страданье.

Платок и шляпка, голос чуть дрожит…

Высок полёт той лебединой шеи.

И долго-долго каждый звук звенит,

И колокольчик этот души греет.

Не поэтесса, истинный поэт,

Там на орбите твоё кружит имя…