Аллея черепов - [5]

Россия к этому времени успела хорошенько обосноваться на своих исконных невских землях, и Петр I, дабы зря не проливать кровь, предложил Карлу XII просто заплатить за эти земли выкуп. Но король не хотел выкупа. Он желал покорить Россию. Именно так. Негодуя по поводу задержек с переговорами в Австрии, он писал:

«Это снова даст московитам возможность ускользнуть... хотя я имею право их требовать, и вопреки надежде, которую мне подали, отдать их в мои руки».

Это был момент, когда Карл XII делал в Европе почти все, что хотел. Перед ним трепетали монархи, его слава затмевала величие его знаменитого предка Густава Адольфа, героя Тридцатилетней войны, которому он старался подражать. Вот только еще оставалось справиться с этими московитами, которые все «ускользают» и «прячутся»! Они, конечно, будут разбиты. Вся трудность только в том, чтобы поймать их, получить «в свои руки» (так он выражался в письме к английской королеве Анне).

В Литве у Карла XII было больше 40 000 бойцов. Предполагалось, что летом 1708 года к этой главной армии подойдет корпус Левенгаупта, стоявший в Курляндии и пополнявшийся рекрутами из Швеции. Это еще 16 000  человек. В Померании, частично в Прибалтике и Польше стояло гарнизонами около 30 000 человек, но они не должны были принять участие в походе на Москву. Их пришлось оставить там, где они были, чтобы сохранять эти территории под шведской властью. Карл был настолько уверен в быстрой и легкой победе над Россией, что без малейших колебаний оставил 9000 человек генералу Крассову для поддержания крайне шаткого польского престола Станислава Лещинского. Для похода на Москву и полного завоевания России и покорения всего русского народа Карлу показалось за глаза достаточным 35 000 человек.

28 января 1708 года Карл XII вошел в Гродно, а оттуда двинулся в Сморгонь. На Россию!

В Сморгони в феврале 1708 года в свите Карла проявилось разногласие: часть генералов во главе с генерал-квартирмейстером Гилленкроком советовала идти на Псков, а оттуда на Прибалтику, чтобы отвоевывать занятые русскими в 1701–1707 гг. территории. Другие  же вполне одобряли план наступления на Москву. Второй вариант оказался самым популярным. В боеспособность русской армии шведы, как многие «цивилизаторы» до них и как многие после них почему-то не верили.

Поход непосредственно к государственной границе России был начат 7 июня 1708 г. из Минска, где Карл XII сосредоточил свою армию. 4 июля шведы разгромили отряд Репнина при Головчине, заняли Могилев и начали наводить мосты через Днепр, выходя на тракт Смоленск — Можайск — Москва. Прямая дорога к победе. Однако, как это чаще всего случается в истории, требования снабжения оказались куда важнее желаний повелителя. Начав наступление, Карл понял, что русские «оголодили» Смоленскую дорогу, убрав с нее фураж, пищевые и прочие припасы. Между тем обоз завоевателей начал истощаться, армии требовалась еда. И шведы повернули туда, где им эту еду обещали: в Малороссию.

25 сентября шведская армия пришла в Костеничи. Здесь Карл узнал, что русские перехватили шедший к нему с обоз с припасами и разгромили вдвое меньшими силами корпус из 16 000 шведов, что охраняли богатый караван. Проблема еды стала главнейшей в планах завоевателей, и они повернули к Батурлину, гетманской столице, в которой Мазепа, предавший свою землю и народ, пообещал врагам сытную зимовку.

Однако князь Меньшиков успел в Батурлин первым... Шведская армия на голодное брюхо ушла в Ромны.

Армия Карла продолжила свой поход на Москву в марте 1709 года, по окончании раннего в том году февральского половодья. Как и положено цивилизованной европейской армии, шведы развлекались тем, что мужикам в захваченных деревнях привязывали на ноги жгуты из соломы, а потом поджигали, женщин и детей забирали с собой, а потом бросали на смерть в степи, пленным отрубали пальцы и в таком виде отпускали. И несказанно удивлялись тому, что им оказывали сопротивление даже простые крестьяне в неукрепленных деревушках. Говорят, именно во время этого перехода королю принесли перехваченное русское письмо, в котором царь предлагал Августу вторгнуться из Саксонии в Польшу, так как шведская армия почти уничтожена и Карл уже никогда в Польшу не явится. Прочтя это письмо, Карл, по собственным своим словам, от всей души расхохотался. «Хохотал король от всего сердца, искренне» — писал потом бывший при нем в слугах немец Сильтман.

В конце марта шведы осадили Полтаву, не пожелавшую, несмотря на уговоры Мазепы, впустить незваных гостей. Что интересно, русские войска в это время держались западнее шведских. Как когда-то князь Воротынский, Петр I заботился в первую очередь о том, чтобы враг не смог безнаказанно удрать.

Самая сильная армия Европы, восемь лет не знавшая поражений, стояла, голодная и обтрепанная, перед Полтавой. Шведам был жизненно необходим этот город с его припасами: чтобы наесться досыта хоть раз за полгода, чтобы отдохнуть, пополнить припасы пороха и снарядов. И захватчики раз за разом лезли на штурм укреплений. А русский царь тем временем стягивал к городу все силы, которые только имелись у него в Малороссии. 21 июня русская армия перешла через Ворсклу и сосредоточилась у села Петровки. 24 июня она приблизилась к неприятелю и встала уже в четверти мили. Русские неторопливо окапывались, окружая врага, выстраивали боевые порядки.