Аллегро пастель - [3]

Посторонние часто подозревали, что она испытывает какие-то душевные муки, – наверное, потому, что она редко улыбалась. Жером же знал, что Таня была способна регулярно радоваться. Он полагал, что мало у кого дела с эмоциями обстоят лучше, чем у Тани. Например, ее младшая сестра Сара, которая училась в Потсдаме на сценаристку, страдала от депрессий. Однажды Таня сказала, что родившиеся в 1988 году особенно подвержены психическим заболеваниям, мол, среди всех родившихся в восьмидесятые и девяностые они лидируют по количеству рецептов на антидепрессанты. Но в конкретной семье Арнхайм дела обстояли так, что у Тани, родившейся в восемьдесят восьмом, обычно всё было хорошо, а Сара, родившаяся в девяносто втором, без медицинской помощи оказывалась на грани суицида. Когда Таня назвала это статистическим курьезом, Жером сначала не знал, что ответить. Некоторое время спустя он сказал: «Ты же не виновата в том, что Сара много грустит».

Многие дома в Майнтале выглядели так, будто их проектировали ученики начальных классов: равносторонние треугольники, увенчивающие оштукатуренные фасады, а внутри супруги, воспитывающие детей. Большинство частных домов, даже с потемневшей от времени черепицей на крыше, в городке построили за последние сорок-шестьдесят лет, – в принципе, это был новый мир. Но ничто в нем не казалось новым. Жером находил это одновременно и гнетущим, и очаровательным. В Майнтале не было ни прорыва в будущее, ни реставрации старины. Вероятно, основное желание людей сводилось к тому, чтобы им не мешали, и Жером хорошо понимал это желание – хотя для него оно было далеко не на первом месте.

Он припарковал арендованную машину у ворот родительского дома. Это было бунгало 1978 года с обширным подземным этажом – нетипичная постройка для Майнталя. Угольно-черные стены и плоская крыша выгодно выбивались из общего стиля. В возрасте двадцати девяти лет Жером начал идентифицировать себя с этим домом, находящимся на границе природного заказника Хартиг. То, что он продолжал называть его родительским домом, Жером списывал на свое смиренное мировоззрение, но какую-то роль тут явно играло и чувство стыда. Сейчас бунгало формально принадлежало ему, пусть оно и строилось не по его проекту и не на его деньги. Отец Жерома переехал обратно во Франкфурт, в маленькую квартирку с видом на Железный мост[5], а его мать, родившаяся и выросшая в Кембридже (UK), последние три года жила в Лиссабоне, где Жером уже навестил ее пять раз. Изначально родители хотели продать это бунгало, которое они считали каким-то «недоразумением нашего среднего возраста». Отец скорее риторически спросил Жерома, не хочет ли тот жить здесь, но Жером тогда, в первый день Рождества 2016 года, неожиданно ответил: «А почему бы и нет?»

Таня и Жером любили вспоминать вечер, когда они впервые встретились. Они оба считали, что это довольно необычно – начать отношения со случайного секса, а ведь их приключение в гостинице Fleming’s на площади Эшенхаймер-Тор сначала казалось именно таковым. Первый показ веб-сериала по «Паноптикуму 2.0», целиком снятого на телефоны Samsung S7, состоялся во Франкфурте, в баре АМР, прямо напротив гигантского символа евро на площади Вилли Брандта. В зале было больше мужчин, чем женщин, на некоторых даже в конце лета 2017 года всё еще были идеально ухоженные хипстерские бороды и темная одежда. Жером, который никогда не носил бороды, сидел в последнем ряду. Таня ему сразу понравилась, но он не стал задавать вопросов из зала. Он познакомился с ней после показа, когда Таня возле диджейского пульта пила минералку вместе с модераторкой вечера, преподавательницей из университета дизайна в Оффенбахе, с которой Жером был знаком через друзей. Жером сказал, что ему очень понравилась презентация четырехсерийного мини-сериала, не впадая в излишнюю экзальтированность.

Они остались в баре АМР до закрытия, потом пошли в Terminus Spiritus[6], там они уже начали целоваться, а после двух больших стаканов сидра с минералкой решили не бояться неловкой первой ночи, а руководствоваться, так сказать, холодным рассудком. Они взяли такси и поехали к Тане в гостиницу. Секс в удивительно душном номере был не особенно хорош, но чувствовалось, что однажды он станет хорошим, он нес в себе обещание, как подумал Жером, то есть в принципе это был хороший секс.

Пока Таня утром, поспав всего четыре часа, мыла голову в стеклянной душевой кабине с полупрозрачным логотипом Fleming’s на стекле, которая оригинально располагалась посреди комнаты, Жером деликатно сидел на краю кровати спиной к ней и копался в телефоне. Вечером она написала ему из Мюнхена, что «во всей Баварии явно нет ни одного человека, готового на приключения». А Жером написал в ответ, что ужин с отцом прошел на удивление гармонично. Он не выспался и в таком состоянии был терпеливее, чем обычно. Жером почти не задумывался, отправляя сообщения Тане, просто писал ей короткие сообщения одно за другим, так естественно и одновременно волнительно, и он почувствовал, что это начало чего-то нового.

Когда Таня в прошлый раз гостила у него в Майнтале, они первым делом занялись сексом, а потом в вечерних сумерках съездили в Tegut