Алькатрас и Пески Рашида - [68]

— Внутренней ручки тоже нет, — хмуро проговорила она.

— Очень странно, — сказал я, забираясь в машину. — Поехали!

Она улыбнулась, врубила передачу и втопила педаль. Я оглянулся и увидел сквозь заднее стекло, что наружу из покинутого нами здания как раз вывалилась группка Библиотекарей. Им оставалось лишь бессильно смотреть, как машина Бастилии, визжа шинами, уносится прочь.

Я снова повернулся вперед.

— Полагаю, — сказал я, — вы каким-то образом устраиваете так, чтобы нас не перехватила подведомственная Библиотекарям полиция?

— Они не работают вот так в лобовую, — сказала Бастилия. — Они предпочитают, чтобы люди в массе своей не подозревали об истинном мироустройстве. Большинство правительств даже не догадываются, что ими искусно манипулируют. Так что можно слегка перевести дух, вырвавшись с центральной базы Библиотекарей. И в особенности выведя из строя их Окулятора.

Я кивнул, поудобнее устраиваясь на сиденье.

— Приятно слышать, — сказал я. — Хватит уже с меня скрытных проникновений, погонь и отчаянных схваток. По крайней мере, на сегодня.

Бастилия вписалась в крутой поворот.

— А знаешь, Алькатрас, — сказала она. — Пожалуй, ты не такой несносный, как большинство Смедри.

Я улыбнулся и сказал:

— Значит, я еще недостаточно практиковался.

Глава 20

Так вот, я все вам наврал.

Спорю на что угодно, вы успели сделать вывод, что ни до какого алтаря, сложенного из устаревших энциклопедий, мы в этой книге так и не доберемся. И я не буду лежать на вышеуказанном алтаре, ожидая удара жертвенного ножа. И звероподобный Библиотекарь не вознамерится пролить мою кровь, знаменуя завершение черного ритуала. И не будет ни акул, ни пропасти с расплавленной магмой…

Эти удовольствия вас ждут в следующих выпусках. Вы же, в самом-то деле, не думали, будто я втисну всю свою историю в один-единственный томик?

«Фордик» дедушки Смедри не торопясь катился по улице. Было уже темно. Спасшись из библиотеки, мы успели эвакуировать автозаправку, после чего весь вечер и весь следующий день отлеживались в безопасном убежище (это был фальшивый ларек по продаже горячих бутербродов с вывеской «Пескобургеры»).

— Дедушка? — окликнул я, поглядывая в окно.

— Да, мальчик мой?

Я спросил его:

— А что теперь?

Он некоторое время молчал, рассеянно и вполне беспорядочно вертя руль. Ночь отдыха пошла ему явно на пользу, он набрался достаточно сил и снова мог опаздывать к боли, то есть принимать полученное от Блэкберна понемножку, вполне терпимыми порциями. Словом, выглядел он теперь почти так же, как при нашей первой с ним встрече.

— Ну, — сказал он наконец, — дел у нас вообще-то полно. Свободные Королевства по-прежнему проигрывают войну против Библиотекарей. Главные бои сейчас идут в Мокии. Впрочем, и то, что незаметно происходит в тылах, не менее опасно и важно.

Я спросил:

— Что будет, если Мокия падет?

— Библиотекари включат ее в состав своей империи, — ответил дедушка Смедри. — На то, чтобы окончательно ее интегрировать, уйдет примерно десятилетие. За это время Библиотекари выправят книги по истории, имеющие хождение по всему миру, и полностью перепишут историю региона.

Я кивнул и спросил:

— А мои родители? Они тоже — часть этой схватки?

— И весьма важные, — сказал дедушка. — Это люди, от которых очень многое зависит.

— Столь многое, — сказал я тихо, — что все это время им было не до меня?

Дедушка Смедри мотнул головой.

— Нет, мой мальчик. Все было не так.

— Но тогда почему? — спросил я обескураженно. — Что за причина заставила их меня бросить у Библиотекарей?

— Если ты немного поразмыслишь, малыш, та сам догадаешься.

Я окрысился:

— Что-то нет у меня охоты сейчас в загадки играть.

— Информация, Алькатрас, — улыбнулся дедушка Смедри. — Дело, как всегда, в информации. Ты, возможно, заметил, что остальные члены команды не очень-то вписывались в ваш мир.

Я кивнул.

— Ты, мальчик мой, ходячий кладезь информации, — сказал он. — Наиважнейшей притом. Ты понимаешь те бредни, которые внушают людям Библиотекари. Ты — плоть от плоти их культуры. Знал бы ты, до какой степени это важно!

Я спросил:

— Так мои родители отказались от меня, чтобы я стал шпионом среди врагов?

— Мальчик мой, им тяжело далось такое решение, — тихо проговорил дедушка Смедри. — Но даже когда ты был совсем мал, они знали: ты выдержишь все. Ведь ты — Смедри.

Я все-таки спросил:

— Неужели другого выхода не было?

— Я знаю, парень, это трудно понять и еще труднее — принять. Впрочем… Скажи-ка, много ты видел иностранцев, которые вполне правильно говорили бы на твоем языке?

— Нет, — сказал я.

— Чем дальше их родной язык от твоего, тем трудней им говорить на нем без акцента, — сказал дедушка Смедри. — Думаю даже, для носителей некоторых языков это вообще невозможно. Наши миры разделены пропастью. Тут и языковой барьер, и общая неспособность друг друга понять. Понимаешь, находясь здесь, я сам вижу, что не вписываюсь в реалии, но не могу сообразить почему. И так происходит всегда, какую бы операцию мы ни начинали. Нам жизненно необходим кто-то изнутри. Кто-то, способный разобраться в строе мыслей Библиотекарей, в их образе жизни.

Я некоторое время молчал.