Алиса в Стране Советов - [77]
— Праувильный цвет лица выбрала девушка, — промурлыкал Кот. — В Доме Советов дают советы, как исправлять промахи на ошибки.
— И… и это естественно! — улыбчиво придавил Коту лапу Чек. — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. А мы только и делаем, что всё время что-нибудь делаем.
— Или нет, — сказал Кот, лапу отдёргивая, и взроптал: — Не бей Кота поперёк живота мокрым полотенцем!
— Демагогия! — полез на Кота башмаком Чек. — С полотенцами у нас напряжёнка не потому, что их нет, а потому, что умываемся часто. Раз — и утёрся! Два — и что ж делать!?
— Я пошутил! Отпустите! — взвыл прищемлённый Кот.
— Отпустите! Это же так больно… — заступилась в слезах Алиса.
— Ещё бы! — скроил обиженное лицо Чек, с Кота не слезая, — больно видеть, как некоторые Коты нарочно лезут нам под ноги, чтобы вызвать сочувствие Запада и очернить нашу победную поступь.
— Отказываюсь… Отказываюсь от полотенца! — простонал Кот.
— Ну вот, давно бы так «умылся»! — освободил Кота подобревший Чек. И Алисе дверь приоткрыл:
— Пройдёмте, гражданочка, в помещение — там тепло, светло и мухи не кусают. На тоже-мне-Герцогиню советую внимания не обращать. Сосредоточьтесь для полноты восхищения на Кухарке.
«Тоже мне?? Наверно, это брошенная Наполеоном француженка, дочь герцога Тожемне», — подумала Алиса и вошла в то, что Чек называл помещением.
В просторном зале клубился дым, и в нём едва различалась буфетная стойка, на которой стояли та-редки с патронами без пуль. А возле них толпились стрелки, палившие по мишеням, вправленным для чего-то в спасательные круги с надписью «НАША ЦЕЛЬ».
— Стрельба должна быть экономной, — разъяснил Алисе немыслимые патрончики Чек. — Потребности ой-ё-ёй! А в случае промаха ещё и кастрюли лудить приходится. С того и свинцовая напряжёнка.
Позади стрелков на кривом табурете и в неудобном, как броня, пиджаке сидела Кухарка и укачивала младенца баюкалкой:
«Но пиджаки не свистят, кажется? — затруднилась Алиса. — Разве когда худые карманы…» — И сказала вслух: — Ну и пиджак!
— Из длинного короткое и дурак сделает! — огладила себя не без удовольствия Кухарка.
— Длина естественна, — заторопился Чек. — Это для орденов, для наград. Без орденов управлять невозможно.
— Шапо! — вскричал Кот, изображая лапой будто шляпу перед Чеком снимает. — Каково сказано?! Орденов у нас больше, чем пиджаков!
«А хорошо это или плохо?» — заколебалась Алиса и тут заметила, что кухаркин младенец подмигивает ей как-то по-взрослому и завёрнут вместо пелёнок в гербовую листовку с прописью «КОДЕКС ЧЕСТИ».
«Опять напряжёнка», — смекнула Алиса, учась помалу здешнее арго понимать, и углубилась из любопытства в буквы помельче.
«Советский человек должен быть сильным, красивым, — прочла она на боку ребёночка, — готовым посвятить себя делу социализма и своей страны, отдающим себя работе, которая приносит радость и экономический эффект…».
Дальше текст уходил под попку младенца и скорее всего был размыт, потому что малютка простудно чихал и визжал беспрерывно, отчего личико его морщилось и недовольно кривилось.
— Ему пелёнки надо сменить, — сказала Алиса раздумчиво, — иначе он не станет красивым, сильным.
— Обойдётся, — постановила Кухарка. — Армия сделает человеком любого.
— Вот, деточка! — восхищённо задрал палец Чек. — Чувствуете, что значит государственный подход?
— А-а-пчхи! — перебил младенец и так оглушительно, что даже стрелки притихли и тут же вдруг заскандалили:
— Так невозможно работать!
— Пулю сдуло, товарищи!
— Наказать… задать поросёнку перцу!
Ребенок перепугался, обмочил слова «радость» и «эффект», после чего запищал:
— Виноват, граждане! Больше не буду-у-у… исправлюсь…
— А-а, зассанец, не любишь! — напустились ещё пуще стрелки. — Перцу ему! Красного перца в нюхалку!
— Че-пу-ха! — сказала Алиса по-взрослому. — Разве перцем чихание остановишь? Это форменный произвол.
Наступило неловкое молчание. И тогда Чек к стрелкам шагнул:
— Вы что же это себе позволяете при посторонних? — процедил он сквозь золотые зубы с клеймом «Четвертое Управление». — Какого перца вам нужно?! Если сдувает пулю, возьмите поправку на ветер и помножьте на выпитое вчера.
— Дак мы…
— Да мы всегда никогда… — замялись стрелки.
— Кончай персимфанс! В ружьё! — отрубил Чек и тоном экскурсовода с Алисой заговорил:
— Леди и коммунисты, уважаемые господа! Произвол у нас давно остался за килем «Авроры». Уничтожен — не боюсь этого слова — мирным залпом крейсера по несогласным, и теперь…
— Два мира, два сортира, — самодовольно внесла Кухарка. — У нас бесплатно и сколько хошь.
— Голос народа окреп в сражениях, кхм-кхм, не знает полутонов, — пояснил Чек мимолётно. — Так вот, вернёмся к произволу. Если ваша, простите за крейсерскую прямоту, власть — организованное насилие, то наша — самообслуживание. Да, да! Добровольное и сознательное подавление в себе своих же инстинктов. Вот что мило, дамы! Вот что дорого, господа! Не ждать, пока кто-то тебя извне трах-бабах! Куда попер, олух!? А самого себя — к ногтю: эт-того мне нельзя, эвон-то вредно, а того-сего я и сам не хочу, потому как цель моя — сила унд красота при максимальной экономии горюче-смазочных материалов.
Роман «Бега» — остроумная, блестящая, смешная и непредсказуемая история, написанная в 60-е годы прошлого века история одним из лучших фельетонистов ведущего юмористического журнала страны Советов «Крокодил» Юрием Алексеевым.Игроки, сотрудники газеты, окологазетные дельцы, скульптор, страдающий гигантоманией, разного сорта прохвосты, богема и липнувшие к ней личности с неопределенным прошлым и с еще более туманным будущим…Все, как сегодня: смешно, абсурдно, нелепо. Но очень правдиво и безумно талантливо.…Все, как сегодня, хотя до открытия в нашей стране беспредельного количества казино и игровых автоматов оставалось еще приличное количество лет…Роман изобилует колоритнейшими персонажами: все куда-то бегут и что-то неведомое ищут.
Повести и рассказы молодого петербургского писателя Антона Задорожного, вошедшие в эту книгу, раскрывают современное состояние готической прозы в авторском понимании этого жанра. Произведения написаны в период с 2011 по 2014 год на стыке психологического реализма, мистики и постмодерна и затрагивают социально заостренные темы.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
Ольга Леднева, фрилансер с неудавшейся семейной жизнью, покупает квартиру и мечтает спокойно погрузиться в любимую работу. Однако через некоторое время выясняется, что в ее новом жилище уже давно хозяйничает домовой. Научившись пользоваться интернетом, это загадочное и беспринципное существо втягивает героиню в разные неприятности, порой весьма опасные для жизни не только самой Ольги, но и тех, кто ей дорог. Водоворот событий стремительно вырывает героиню из ее привычного мирка и заставляет взглянуть на реальный мир, оторвавшись, наконец, от монитора…
Вена, март 1938 года.Доктору Фрейду надо бежать из Австрии, в которой хозяйничают нацисты. Эрнест Джонс, его комментатор и биограф, договорился с британским министром внутренних дел, чтобы семья учителя, а также некоторые ученики и их близкие смогли эмигрировать в Англию и работать там.Но почему Фрейд не спешит уехать из Вены? Какая тайна содержится в письмах, без которых он категорически отказывается покинуть город? И какую роль в этой истории предстоит сыграть Мари Бонапарт – внучатой племяннице Наполеона, преданной ученице доктора Фрейда?
Герберт Эйзенрайх (род. в 1925 г. в Линце). В годы второй мировой войны был солдатом, пережил тяжелое ранение и плен. После войны некоторое время учился в Венском университете, затем работал курьером, конторским служащим. Печататься начал как критик и автор фельетонов. В 1953 г. опубликовал первый роман «И во грехе их», где проявил значительное психологическое мастерство, присущее и его новеллам (сборники «Злой прекрасный мир», 1957, и «Так называемые любовные истории», 1965). Удостоен итальянской литературной премии Prix Italia за радиопьесу «Чем мы живем и отчего умираем» (1964).Из сборника «Мимо течет Дунай: Современная австрийская новелла» Издательство «Прогресс», Москва 1971.
Таиланд. Бангкок. Год 1984-й, год 1986-й, год 2006-й.Он знает о себе только одно: его лицо обезображено. Он обречен носить на себе эту татуировку — проклятие до конца своих дней. Поэтому он бежит от людей, а его лицо всегда закрыто деревянной маской. Он не знает, кто он и откуда. Он не помнит о себе ничего…Но однажды приходит голос из прошлого. Этот голос толкает его на дорогу мести. Чтобы навсегда освободить свою изуродованную душу, он должен найти своего врага — человека с татуированным тигром на спине. Он должен освободиться от груза прошлого и снова стать хозяином своей судьбы.