Алиса в стране оплеух - [17]

Останавливается мать-героиня с коляской, а в коляске некрещенный ещё младенец - лучшая подпитка для лукавого; сатана - когда напьется крови некрещенного младенца - летает вольно, свободно, быстрее самолётов КБ "Сухого".

Деньги в кулаке пересчитывает - пять рублей жёлтой мелочью набрала, а самый дешевый хлеб - семь рублей - не дотянется, лиса.

Возможно, что политики нарочно народ в нищету бросают, чтобы - зубовный скрежет; девушки нищие на панель выходят, парни в мародёры и убийцы записываются, матери-героини своих детей на органы продают в Японию и США - торговые центры Вселенной.

Я к матери-героини мелким бесом подластиваюсь, умиляюсь ребенком, сюсюкаю с ним - розовенький, чистый, без цирроза печени и не сифилисный ещё, не отключился в наркопритоне, как отключаются инспектора по делам несовершеннолетних.

"Кушать хотите, ребенку молока из сиськи не хватает, а вы чрезвычайно благородно денежки пересчитываете, словно от пересчёта сумма утроится и обогатит вас до бутылки молока.

Нет достоинства в молоке, и в кефире нет, - шепчу, хвостом по глазам матери-героини бью, пелену сбиваю, чтобы очухалась, поняла, что она - страдалица недоуменная на почве невспаханной, унавоженной предками узбеков. - Сожалею, что не могу оскорбить вас действием, прелюбодеянием под кустом - тщедушная вы, фиолетовая, а мне дебелые, сахарные дамы нравятся, чтобы - пончик гигантский сзади и спереди.

У вас пятеро детей по лавкам, нищие, о харчевнях не слыхивали, пряника не видели - только кнут и бриллианты фальшивые в квартире.

Одного ребеночка положите на алтарь, заработайте себе на водку - водка сладкая под огурец соленный и под сало украинское, чуть-чуть радиоактивное и с нитратами - и с салом можно полезные ископаемые добывать.

Толкните коляску под новую машину, а дорогих машин вокруг вас - не счесть, словно телег с тощими крестьянскими лошадьми и прыщавыми цыганами.

Не выбирайте очень дорогие машины: не бросайте дитя под "Мерседес"ы, под БМВ, под Мазерати и феррари разные с ягуарами - не выгодно, вас же осмеют, не введут в свой круг, а ваш круг выбреют и с ядовитой усмешкой за шалости высекут вас на Красной Площади.

Унизитесь, обидитесь, а денег за убиенное дитя - подставу на дороге - не получите, словно вас обокрал преданный машинист подъемного крана.

Можете и сами под машину броситься, будто она вас сбила - но уже не в моде, когда взрослые под колёсами, испробовано, на заметке у полицейских инспекторов, и сами загремите в каталажку за подставу, даже зубы с полки не успеете захватить, словно вас стадо зайцев поработило.

А колясочку - новое в истории подстав - под колёса незаметно толкните, а затем возопите безутешной матерью-рыбой, когда машина ребеночка вашего раздавит - может быть, и не до смерти наедет - инвалидом сделает, что выгодно, оттого, что на детей инвалидов пособие платят больше, чем зарплата шахтера.

Кто же поверит, чтобы мать-героиня по своей воле дитя под колёса пихнула - не укладывается в мозг сердобольных волонтёров подобное, как не влезет в трёхлитровую банку пузатый работник автосервиса.

С убийцы вашего ребенка деньги возьмёте немалые - на двухкомнатную квартиру в Москве хватит, и сдадите квартиру молдаванам - тридцать человек в одну поместятся - вам прибыль от аренды - на пироги, на шампанское и даже на леденцы оставшимся детишкам хватит.

Шайтан побери, если я вру, дурное вам предлагаю, не адвокат я, а верный интеллигент - перемычка между рабочими и крестьянками в запыленных сарафанах".

"Ноги мои отяжелели от вашего предложения, похожего на сказку о вампирах! - мать-героиня присела на асфальт, задумалась - лицо её менялось - от лошадиного вытянутого с янтарными зубами до кругло-глобусного с синими пятнами морей и океанов. - Чувствую позыв, но не пойму - к облегчению - девушки не облегчаются, или - желание убить вас, наказать, растерзать, а мясо - на фарш детишкам, они не пойму, что человеческое, поблагодарят, пальчики оближут, но Солнечный свет возненавидят, каннибалы поневоле.

В деревне я родилась, даже - уродилась, потому что - спелая, круглая, в здоровом состоянии во сне из избы выходила в мороз, в проруби обнаженная с русалками и водяным купалась, а на меня со страхом со дна утопленные туристы из Маньчжурии таращили рачьи глаза.

Однажды, когда восемнадцать лет мне минуло, к колодцу пошла за водой - крутобедрая, волнительная, красавица - рыба белуга, а не девушка.

Под сарафаном - тело налитое, добротное со знаком качества.

С ног от усталости валилась, понимала с каждым днём, что не обгоню Своё счастье, а Принц на Белом коне - легенда из болота, и цена этой легенде - три копейки медью.

Задумалась о картине "Купающаяся Сусанна и старцы", представляла, как чудовищные сластолюбцы тянут из кустов свои тонкие руки к караваю тела Сусанны, и тело её выписано с мельчайшими подробностями - каждый волосок виден в срамном месте - Антон Чехов застыдился бы при виде подобной картины.

От сильных впечатлений я слезу пустила у колодца и... ведро выронила в воду, словно гуся жарила, да не дожарила.

"Солнце! Я ненавижу тебя за то, что припекаешь, а не помогаешь вытащить мне ведро - скрытный разбойник ты с похотью в очах, а не друг. - Я вскричала, крылья бы отрастила и улетела от стыда в Африку - в Африке никто ничего не стыдится: с бамбуковыми палочками на пенисах ходят, друг дружку едят - срамота, но смешная срамота.