Алиса в стране оплеух - [16]
Обманул красавицу, ах, как коварно лукавый обманул - грязно и недостойно спортсмена и мужчину - конфуз ему и порицание в гей бане: нанёс серию коротких мощных ударов - в печень, в пресс, снова в печень и - град по прессу.
Графиня Алиса открыла рот, потеряла воздух, в беспамятстве безумной мухой билась о стекло торжествующего соперника - жизнь не ринг.
"На удушающий не поддастся, старый чёрт! - Графиня Алиса с трудом увернулась от бокового в печень, отпрыгнула пчелой от медведя. - Всё вижу в неверном свете: для этого ли изучала поэтику? подгоняла пальчики под клавиши рояля и под струны арфы - невольница брачных чужих чувств, пленница декабриста.
Трудно скромной девушке - даже с изменёнными в лучшую... да, в лучшую сторону формами - противостоять мракобесию, человеконенавистничеству, закомплексованной рогатой личности, у которой на уме только унижения и садизм в грубой форме уродливого и зловонного - ковш с нечистотами, а не соперник!"
Графиня пропустила очередной удар в печень, согнулась, поняла, что ещё миг - и проиграет - запятнает честь, отдаст душу, но не по своей воле - что - оправдание, но непроизвольно, без ужимок сердца и необходимых фактов, с которых начинают и заканчивают выпускницы Института Благородных Девиц.
Чёрт сцепил руки в замок, нацелился в длинную, но уже не хрупкую, не лебединую, а - мраморно прекрасную, шею барышни - убьёт, надменно, без разлуки с прошлым - так акула убивает царь-рыбу.
Тело графини Алисы рванулось, девушка бросилась в ноги сопернику - заяц спасается под дубом в грозу.
Сверху пролетели сжатые лапы чёрта, задели краешки волос, но череп не пробили - промах, даже раздражительный, если соперник рассчитывает на собачью победу.
Графиня Алиса перевела борьбу в партер, подбила ноги чёрта, завалила - так крестьянки заваливают сноп пшеницы, насела на ключицы чёрта - профессионально, энергично - мышцы защищали добродетель барышни, поклялись в дружбе и честности, в совместном отмывании грязи с чела разбойника.
Чёрт - оглушенный падением, но не в ад упал, а на базальт - выдохнул половину своей жизни, вращал болотными, мутными очами с недоверием, хрюкал, произнёс с надрывом: "Искупление!", - защищался от небольших, но литых кулаков графини Алисы.
Графиня Алиса расчетливо отводила лапы чёрта, била в морду - мелодично всхлипывали разбитые губы черта, трещало свернутое рыло; крошились в муку клыки - гордость нации.
Барышня била на поражение, на нокаут, на смерть, улыбалась, не осознавала важность момента, а руки - на авось - мстили за всех поруганных девственниц и матерей Допетровской Руси.
ХРЯСЬ! БУМБАРАХ! ПЛЮХ! ОПЛЕУХ!
Даже залепила пощёчину чёрту, но из-за неэффективности пощёчин в литую волосатую морду - снова била кулаками, размеренно, живо, словно с длинноносым агрономом шла по свежей пашне с грачами.
Чёрт дергался, хрюкал, дрыгал маленькими задними лапами - пытался поймать лебединую стальную шею графини на удушающий приём, но понял, что даже брезгливые ящерицы умирают, смирился, получал оплеухи и удары с видимым неудовлетворением, но и с неизбежностью - так невеста в первую брачную ночь склоняется перед драконом.
- Маяковского читал - не потому, что стихи люблю, или интеллигент я, но оттого, что долго живу, и всякое в голову и в глаза лезет, даже картины художников Возрождения; Маяковский написал, что хотел бы умереть, как человек-пароход - товарищ Нетте.
Панихиду бы сыграли по пароходу, да толку - через двести пятьдесят миллионов лет не останется остова парохода, а о поэте Маяковском жалкие лесные наяды с гребнями динозавров вспомнят лишь во время очередного потопа. - Чёрт выплюнул выбитые клыки, плыл под размеренными - можно заснуть вечным сном от монотонности - ударами графини Алисы. - Не догадывался я, что так просто умру - под красавицей, словно под смоковницей, что принесёт обильные плоды.
Вы, графиня, снизу выглядите величественно - груди, ноги, Райские кущи с пещерой неожиданностей - Диснейленд предсмертный.
Я бы с вас написал картину - "Райская морально-устойчивая девушка в стадии предсмертного возбуждения чёрта" - хотя вы и голая, но выглядите, будто в шелках.
Колосс Александрийский с умопомрачительными ногами, попирающими ад.
Не подозревал, что черти умирают, но вы - живое доказательство моей смерти, рука возмездия, воздаяние мне не за грехи, а за оплошность; грехи чёрта бы вылечили, а не сгубили, словно на санках ребенок ухнул в полынью Москвы реки.
Праведник Симеон подшутил надо мной, лучшая шутка - после смерти; искусил вами, подкинул вас, словно ребенка к дому инвалидов, а я - старый чёрт - попался на удочку, забыл, что и на самого сильного богатыря - да и богатырь из меня средний - найдётся победитель.
Возможно, что вы побеждаете меня добродетелью, силой духа, нежной робостью скромной девицы, которую мотылёк приводит в конфузливое состояние штопора.
Не кровь и кости в ваших кулаках, а - мораль, назидание - потомкам, чтобы не обольщались, когда сражались с обнаженной осенней - листья с вас фиговые опали - девушкой.
Мать-героиню я соблазнял, вводил в искушение, нашептывал ей дурное, чтобы душу мне свою оставила - зачем матери-героини душа, если в доме даже каменного хлеба из глины нет, словно термиты слизали.
Все равны: и питекантроп, и мальчик из джунглей Тургусии, и балерина. Роман о моральном становлении и возвышении человека.
Производственная тема не умерла, она высвечивает человека у станка, в трудовых буднях с обязательным обращением к эстетическому наслаждению. И юмор, конечно…
— Кто? Слышите, обыватели в штопаной одежде, кто скажет мне гадость? – Девушка воин с кокардой «Моральный патруль» в волосах (волосы – чернее Чёрной дыры, длиннее Млечного пути) широко расставила циркульные ноги.
О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.