Алиса в Хуливуде - [33]

– Я работаю на себя, – ответил Свистун.

В приемной было скучно. Кондиционер, разумеется, был включен. Свистун подошел к окну и приотворил его на пару дюймов, впустив в помещение жаркий вихрь Санта Аны. Сквозняком на дюйм-другой приотворило и дверь в конференц-зал.

Свистун подошел к двери и уселся в кресло. Пуласки было на него наплевать. А ему было наплевать на Пуласки.

Итак, прошу всех за стол, – провозгласил Мандель. – Кто-нибудь чего-нибудь хочет? Чаю, кофе, горячего шоколада?

– Ради Бога, Берни, На улице жара, – заметил Рено.

– Но здесь-то прохладно. Так что горячий шоколад нам не помешает.

На столе не было ничего, кроме четырех кожаных папок, четырех шариковых ручек по шесть долларов за штуку, магнитофона «сони» и звукорасшифровывающего устройства с панорамным микрофоном на полированной ножке.

Все уселись за стол. Твелвтрис и Рено – в кресла, в которых они сидели до появления Нелли. Мандель – в свое фирменное с высокой спинкой, а Нелли – на маленький кожаный диванчик. Рено положил на пол у ножки кресла портфель. Мандель, скосив глаза, увидел на полу под креслом Твелвтриса конверт с фотографиями.

– Кого-нибудь не устраивает включение звукозаписывающего оборудования? – поинтересовался Мандель. – Нет? Значит, вы не против, если я просто включу его вместо того, чтобы звать стенографистку? – Он нажал на «пуск». – Техника – это чудо!

– Но ведь технику к себе на колени не усадишь, верно, Берни, – пошутил Твелвтрис. – И хороших ножек у нее тоже нет? И в обеденный перерыв ей не вдуешь, вот в чем беда!

– Роджер, – отсмеявшись и несколько раздосадованно покачав головой, сказал Мандель. – Следите, пожалуйста, за собой. Ведь все наши слова записываются. Или вам хочется устроить в Калифорнии собственный Уотергейт? Или угодно израсходовать всю пленку на неуместные остроты?

– А может, из этой записи что-нибудь и получится, – возразил Твелвтрис. – Может, она будет пользоваться успехом. Как, Рено, вы согласны на половину чистой прибыли?

Мандель, подавшись вперед, выключил магнитофон, перемотал пленку назад, погрозил Твелвтрису пальцем.

– Ведите себя хорошо, договорились, Роджер? Могу я рассчитывать на то, что вы отнесетесь к делу серьезно?

– Ладно, договорились. Мандель нажал на «пуск».

– А что это за мудак в костюме за двадцать долларов? – мрачно уставившись на Нелли, осведомился Твелвтрис.

– Где это в наши дни можно купить костюм за двадцатку? – торопливо вмешался Рено, стараясь удержать Нелли от вспышки гнева.

– В секондхэнде Армии Спасения, где же, на хер, еще!

Нелли посмотрела на Рено.

– Хинди, не попросите ли вы моего супруга выбирать выражения?

– Это еще что такое? – взорвался Твелвтрис. Мандель потрепал его по рукаву.

– Мне кажется, Нелли всего лишь…

– Я знаю, что она за «всего лишь»! Ведет себя словно королева, а я, значит, последний мудак. А я зарабатываю по двадцать миллионов в год…

– Роджер, – резко осадил его адвокат, одновременно остановив магнитофон. – Нам это не известно. Я хочу сказать, необходимо свериться с бухгалтерскими записями. Вы понимаете, о чем я?

– Тебе, Роджер, говорят, чтобы ты не показывал мне свою чековую книжку.

Произнося это, Нелли ослепительно улыбнулась.

– У нас сейчас только предварительное обсуждение, – вмешался Рено. – Мне кажется, нам следует сформулировать стоящую перед нами задачу двояко. Во-первых, необходимо наметить справедливый раздел совместно нажитого в браке имущества. Во-вторых, проследить за тем, чтобы налоговые службы не обобрали до нитки наших клиентов в ходе такого раздела.

– Согласен, – сказал Мандель. – Это разумный подход. Вы ведь, Роджер, тоже с этим согласны?

– Необходимо также заранее оговорить, что моя клиентка является представительницей шоу-бизнеса, карьера которой оказалась вынужденно прервана.

– Да ради всего святого! Она же в баре пела, – сказал Твелвтрис. – Пела за пиво с сухариком, да и то если находился свободный стул, чтобы усесться на него мягким местом. Да и самим мягким местом, должно быть, приторговывала.

Он яростно уставился на Нелли, которая восприняла эти обвинения и оскорбления с удивительным спокойствием, разве что чуть поджала губы.

– Это не совсем точно, – возразил Рено, извлекая из-под стола портфель. – У меня тут реклама ресторанов и клубов…

– Мы согласны с тем, что Нелли делала карьеру в шоу-бизнесе, – перебил Мандель. – Не будем кривить душой, Роджер. У Нелли прекрасный голос. А ее диск…

– За который я заплатил, – вставил Твелвтрис.

– Софи ставит его внукам всякий раз, когда они нас навещают. И они сразу же засыпают.

– Вот уж спасибо, – поневоле рассмеявшись, заметила Нелли.

– Ну, а что в этом такого? Ведь и песенка-то называется «Колыбельная для влюбленных», не правда ли? А от колыбельных и надо засыпать.

– С названием я просто пошутила, – заметила Нелли.

– Мы все комедианты, – с такой горечью заметил Твелвтрис, как будто только что сделал это открытие.

Рено извлек из портфеля пять копий трехстра-ничного документа. Одну вручил Твелвтрису, одну Нелли и две Манделю.

– Это список приобретений, сделанных за последние пять лет, которые следует рассматривать в качестве совместно нажитого имущества. Отдельный экземпляр, Берни, вам в картотеку.