Алина в Стране Чудес - [65]

Кост-а-Лом, неспешно переставляя лапы, полз ко мне, чуть наклонив голову. Глаза дракона горели алым огнём, и в полумраке подземного зала зловеще поблескивали его белые клыки. И я снова, как тогда, в роще, ощутила жаркое драконье дыхание.

— Мне жаль, Алава, — прорычал дракон, — но ты ведь сама это всё придумала.

С этими словам он разинул пасть, и…

— Не ешь меня, я тебе ещё пригожусь! — отчаянно заверещала я.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВЫКУП ГОЛОВЫ

Мы летели на восток, навстречу солнцу, и поэтому до наступления темноты едва дотянули до первых островков Поперечного леса. Как только пески остались позади, дракон пошёл на снижение, и когда в небе уже загорались первые звёзды, мы приземлились возле большой рощи на границе местных прерий и сплошной стены густого леса, протянувшегося через весь континент с севера на юг, от моря до моря.

На сей раз я летела не в виде тюка на крюке, а в нормальных условиях: в кабине на драконьей спине. Мой мини-салон походил на будку паланкина ликатесской магессы, только снабжённую прозрачным как бы обтекателем для защиты от встречного ветра, и сидеть в нём было комфортно: мягкое сиденье, бортики, крыша над головой. Тесновато, конечно, это да, и потому, как только Костя профессионально совершил посадку на пять точек (считая хвост), я тут же распахнула бортик и вознамерилась выбраться наружу, чтобы размять затекшие ноги.

— Подожди-ка, — услышала я телепатический голос Кост-а-Лома и тут же замерла на месте. И, как очень скоро выяснилось, моё благоразумие было не напрасным.

Дракон поводил головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, а потом вдруг неожиданно плюнул струёй пламени в громадное раскидистое дерево шагах в двадцати от нас. Дерево вспыхнуло факелом, посыпались горящие сучья, взметнулся вихрь сгорающих на лету листьев, а из самой середины этого фейерверка выпала охваченная огнём тварь: что-то вроде толстой змеи с двумя руками. Змеерук извивался и корчился, и даже хлопал себе по голове, пытаясь сбить пламя, но драконий огонь работал не хуже напалма — судороги твари закончились в шесть секунд. А Костя не спеша подошёл к затихшему змееруку, наступил на него лапой и лёгким движением челюстей откусил ему полтуловища. Раздался хруст костей, и меня продрал озноб: ведь на месте этой диковинной лесной твари должна была быть я…

* * *

…Когда костины зубки сверкнули на расстоянии вытянутой руки от моего лица, я тут же поняла, что всё это всерьёз, что я, похоже, доигралась, и что финал моих фэнтезийных приключений будет очень болезненным. Как известно, в острых ситуациях у людей иногда пробуждаются невероятные способности — типа перепрыгнуть через трёхметровый забор без разбега или голыми руками придушить бешеную собаку, не повредив при этом маникюр. А у меня при форс-мажоре резко активизируются мыслительные процессы: дракон ещё не въехал в суть моей фразы, сплагиаченной у кого-то из сказочных персонажей, как у меня в голове что-то щёлкнуло, и обрывки мыслей, которые я обкатывала все последние дни, сложились в единое целое, словно законченная картинка из кусочков паззла.

Дракон замер в лёгком удивлении. Мой истошный вопль "не ешь меня!", думаю, его не сильно впечатлил — за свою разбойничью жизнь Костя наверняка слышал такое не раз, — крылатого людоеда остановили ключевые слова "я тебе ещё пригожусь". И я, не дожидаясь, пока он задаст вопрос (нельзя отдавать инициативу!) или всё-таки слопает меня без всяких вопросов, выпалила:

— Ты знаешь магессу по имени Окостенелла?

— Эту гадину? — глаза Кост-а-Лома бешено полыхнули. — Я её не то что знаю — на весь Эххленд нет другого существа, которого я так страстно желал бы прикончить!

Уф… Я попала в яблочко. Помнится, сотник Верт рассказывал, что пару лет назад в Ликатес залетел какой-то дракон, Окостенелла его пришибла, и драконья голова стоит теперь памятником на центральной площади города. Костя ни разу не упоминал о каком-то другом клане эххов-драконов, из чего я сделала вывод, что в небе над Ликатесом почти наверняка погиб косталомовский сородич. И судя по реакции дракона на упоминание имени магессы, это был правильный вывод. Кто именно стал жертвой Окостенеллы — это мы выясним потом, сейчас следовало закрепить успех и покрепче уцепиться за подвернувшуюся соломинку.

— Так вот, — как можно более спокойно сказала я, стараясь отодвинуться подальше от костиной пасти, — я могу тебе в этом помочь.

— Ты? — изумлённо прогрохотал дракон.

— Я. И не ори так, пожалуйста, — ты меня совсем оглушил.

— И как ты это сделаешь? — Кост-а-Лом перешёл на телепатическое общение, из чего следовало, что он принял мои слова всерьёз — эххи не врут, и привыкли, что им тоже не врут.

— Обещай, что ты меня не съешь, тогда скажу, — потребовала предусмотрительная я, силясь унять колотившую меня дрожь.

— Но я же говорил вам, что съем одну из вас, — как же я могу не выполнить своего обещания?

— Ты мужчина или нет, Костя? Настоящий мужчина должен быть хозяином своему слову: захотел — дал, захотел — взял обратно. В конце концов, ты же мог и передумать, верно?

— Вообще-то да… — задумчиво проговорил он (очень странно было видеть эту груду бронированного мяса в состоянии задумчивости). — Ну, хорошо, не буду тебя есть — обещаю. Не очень-то и хотелось, честно говоря, но ты так настаивала…