Алина в Стране Чудес - [2]

Занырнула я в ванную, нагнулась к струйке холодной воды и промакиваю щёки, чтоб косметику не размазать. А Дима — тут как тут, наш пострел везде поспел. Я и ахнуть не успела, как он меня заголил и свой шаттл к стыковке изготовил — поза-то у меня самая что ни на есть рабочая. То есть, вру, конечно, — всё я видела и соображала, и прикинула даже, что пяти минут нам хватит на всё про всё — они там и выпить не успеют. Пустячок, а приятно ведь, блин горелый!

Тут-то и случился облом. То ли Славка автоматом за мной побрёл, то ли учуял чего, то ли тоже харю хотел помыть. А защёлка на двери хиленькой оказалась — вылетела вместе с шурупами. И — здрасьте вам, не допускающая двойного толкования картина маслом: две голые задницы на фоне итальянской сантехники. Я хотела было заорать: "Насилуют!", чтоб, значит, алиби себе создать, но кабан мой без объявления войны дал по морде… мне. Почему-то мне, а не этому Димке, хотя мог бы ему — должен же он защищать свою даму от гнусных посягательств или нет? Ага, счаз, — рыцари давно вымерли! Вместе с динозаврами, а может, ещё и раньше. Хорошо ещё, на ногах он стоял нетвёрдо, бить ему было не очень удобно, да и я не изображала из себя макивару. Но всё-таки зацепил основательно, гад, — аж искры из глаз брызнули. Я девочка умненькая, второго отделения и трагического финала ждать не стала, ящеркой проскочила мимо разъярённого Славки — и в коридор, только слышу сзади бу-бу-бу да мать-мать-мать.

Вот так оно и вышло. Вечер — псу под хвост, какое уж тут веселье, когда под глазом бланш набухает, как у бомжихи с Лиговского. Народ, правда, ничего не заметил — оно кому из них надо, кого дерёт чужое горе? Я сначала в уголочке тёмном отсиделась, среди публики, — не будет ведь Славка меня прилюдно мордовать, да и ребята не дадут — нехорошо ж как-то. Праздник жизни шёл своим чередом, только мне уже не в жилу. Ни Дима, ни Славик в комнату не вернулись, и меня посетила нехорошая мысль: а не порезал ли Славка Димусю? Или наоборот… Музыка орала так истошно, что в коридоре или на кухне хоть четвертуй кого без наркоза — хрен кто что услышит. Нет, думаю, криминал нам не нужен, пора уходить по-английски. Хряпнула втихаря стакан виски, чтоб нервную систему поправить, и бочком-бочком на выход с вещами. Никто и жалом не шевельнул — мальчики-девочки по парочкам рассредоточились и заняты были исключительно собой, любимыми, и своими партнёрами-партнёршами: тактильный факультатив по анатомии называется.

Прокралась я в коридор — осторожно, как Чингачгук на тропе войны, — вроде всё тихо. Потом слышу — из кухни бубнёж доносится, причём миролюбивый. В прихожей у Кристины висело большущее зеркало, и законы оптики мне очень пригодились: в зеркале видна была кухня — дверь туда стояла нараспашку. И вижу я в этом грандиозном зеркале — Криста мне говорила, сколько её папаня отвалил за эту стекляшку полированную, да я забыла, помню только, что много, — иллюстрацию к присказке "Ты меня уважаешь?". Сидят на кухне два героя-любовника, Славка мой — нет, уже не мой, надо думать, — и Димка, этот секс-символ недоделанный, перед ними початая бутыль водки и два стакана гранёных. Ё-моё, ну прям гегемоны после получки при советской власти! И вдумчиво беседуют эти два моржовых хрена на вечную тему "Все бабы — суки!", это я поняла по обрывкам фраз, доносившимся до моего тонкого слуха. Такое меня зло взяло — в былые времена мужчины за благосклонность дамы на шпагах дрались, а тут даже рожи друг другу не начистили! Хотя Диме, конечно, надо сказать большое русское мерси — удержал он Славку в ванной и остудил его малёхо, а то бы я легкими телесными повреждениями не отделалась. Но всё равно — обидно…

Однако я решила пережёвывание обид отложить до более спокойных времён, а пока собралась, как спецназовец в боевике, и одним лихим броском преодолела простреливаемое — в смысле, просматриваемое из кухни, — пространство прихожей. Схватила с вешалки свою курточку — и к дверям. Замков кристинкины предки понаставили как в хорошем банке, но мы не зря с Кристой подружки типа "мой дом — твой дом". Я у неё частенько ночевала — как и она у меня, — так что эти её запоры-засовы назубок знала, да и закрыты они были не все. В общем, через двенадцать секунд я уже стояла на лестнице и облегчённо переводила дух. По правде говоря, моё геройство прошло незамеченным — эти два урода на кухне даже голов не повернули, когда я промелькнула мимо лёгкой тенью. Козлы — они и есть козлы…

И вот я топаю с попутным ветром и киплю благородным негодованием: такой вечер пропал! И за что, спрашивается? Ну какого хрена понесло моего — тьфу, да не моего уже, ёшкин кот! — бугая в ванную так не вовремя? Не мог ещё минут десять попускать слюни на светкин стриптиз, горилла? А если разобраться по честному, какого нах он вообще начал руки распускать? Что я ему, жена? Вместе проведённая ночь — и даже сотня ночей — это ещё не повод для знакомства, как говорят французы (сама не слышала, но верю). Между прочим, мы с ним нашу первую ночь провели втроём — да, да, втроём! — я, он и Кристинка. Мы тогда с Кристой возвращались домой с танцев в балласте — это такое выражение морское, когда пароход идёт порожняком. А знаю я это выражение потому как был у меня один морячок загранзаплыва, походила я у него в любовницах с полгодика, а потом он, козёл, к жене вернулся. И она его приняла — ну какая нормальная баба из-за такого пустяка с денежным мужем расстанется? Так вот, возвращались мы вдвоём (живём-то рядом), без прицепа в виде провожатых, — не повезло, бывает, — смотрю, чикиляет парень, и явно тоже занят поиском — глазками по сторонам так и водит и мурлыкает что-то себе под нос. Я и брякни — а нам не споёте, мол, молодой человек?