Алина: светская львица - [18]
— А между тем это не так, Жюли! Неделю назад я услышала разговор, который…
— Д’Антес? — тотчас перебила ее Жюли, прищурясь.
— Нет, этот отец его…
— Или любовник. Так о чем, бишь, они болтали?
Алина вкратце пересказала.
— Бедняжка! — вздохнула Жюли. — Итак, она его все же любит…
— Кого же? Д’Антеса? Но он пустейший малый, совсем не способный на чувство!
— Как видишь, способный!.. Он предлагал ей бежать, предлагал ей руку, отверг эту Мэри, — глаза Самойловой заблестели.
— Это она ему отказала, — перебила ее Алина.
— Поверь, только по небрежности его, а небрежность-то от любви к другой. Как странно! А впрочем, барону, кажется, двадцать пять…
— И танцорки уж мало ему, — ехидно возразила Алина. Ее задело, что д’Антес способен на чувство.
Самойлова сжалилась над подругой, улыбнулась совсем простодушно. Сказала:
— Он пылкий, как все французы… Увлечься, пожалуй, может.
— Но и она не лед вовсе…
— Муж раззадорил ее за пять-то лет… Только разве нам, женщинам, одно это нужно? О нет! Она тронута самоотверженностью такого чувства!
— И только?
— Мы не знаем себя. Нам кажется: вот в нас одно лишь сочувствие, а это любовь до гроба. Зато пылкая страсть испаряется вдруг мгновенно! Все это истины пошлые, может быть, но под ними струятся слезы…
От Жюли она вернулась поздно. Весь вечер говорили о дядюшке, о Базиле. Алина открыла ей эту тайну. Но Жюли сказала, что для нее она вовсе не новость, что весь свет знает месье Уварова с самой интимной его стороны и что уже с год в обществе бродит эпиграмма Пушкина на него и на князя Дондукова-Корсакова, первого друга дядюшки.
— Он зол на весь мир за свой грех и позор, дражайший твой дядюшка, — однако без греха жить ему не получится, — смеясь, заключила Жюли. — Хотя кто ж виноват, что ему так лучше? Однако дядюшка твой мстителен, аки бес. Пушкин с огнем играет…
То же год назад сказала Мэри!
Итак, к себе Алина вернулась уж за полночь. По всему дому горело лишь три окна, в кабинете дядюшки и в библиотеке. Чья-то карета ждала у подъезда.
Раздевая ее, Глаша между прочим вздором сказала, что к дядюшке явился «важный такой господин, только уж больно склизкий», что они заперлись у дядюшки и что Базиль сейчас вместе с ними.
Сердце у Алины так и зашлось, — увы, уже только от любопытства! Оставшись одна, она запахнулась в халат и, рискуя встретиться с какой-нибудь чудовищной крысой, пошла на черную лестницу.
Дверь, конечно, была закрыта. Но вот голос, — его Алина слышала очень ясно! Это был голос… отца д’Антеса!..
— Император говорил с Жоржем месяц назад и решительно велел ему остепениться.
— Не рано ли? — медово встрял Базиль.
— Увы, он сказал дословно: «Прекратите же, наконец, компрометировать известную вам особу! Я стою на страже общественной морали в этой стране, и я не позволю вам этого забывать, молодой человек! Женитьба, — вот что избавит вас от романтических разных бредней…»
— Он же замужем… — хихикнул Базиль опять. Однако ж дядюшка резко его прервал:
— Молчите! Все серьезнее, черт возьми… — («Ах, представляю: в такие минуты он бывает бледен как смерть; глаза его горят серым каким-то блеском; черты лица каменеют; он становится красив адски».) — Дальше, сударь!
— Дальше вы почти все знаете, милый мой! Жорж был вне себя от этого разговора. В отчаянье он сделал предложенье Барятинской — и отказ! Тогда он вбил себе в голову, что любит одну свою Натали… Ах, это же, наконец, ужасно!..
— Воображаю, — хихикнул Базиль, но, видно, тотчас прикусил язычок под взглядом дядюшки.
— Он вынудил меня трижды нести ей влюбленный вздор, — жаловался посланник. — Предлагал ей бежать, предлагал руку и сердце, — и это ей, с ее четырьмя детьми! А царь точно следит за ним: по службе одни придирки, Жорж не вылезает с гауптвахты… Женитьба! Какой кошмар! Нам только этого не хватало…
Геккерн застонал, и это был неподдельный, сердечный стон!
— Барон, все не так уж и страшно, — перебил его дядюшка в нетерпенье. Очевидно, он что-то судорожно соображал. — Что ж дальше?
— Вот и я бы это хотел узнать! — отвечал де Геккерн устало. — Для того приехал я к вам, умнейшему человеку в России. Надо сделать так, чтобы Пушкины покинули Петербург…
— Никогда! — Дядюшка бормотнул это совсем невнятно. Мысль его работала лихорадочно. — Пушкины не уедут. Царь не допустит ее отъезда…
— О! Неужели?! — вскричал барон.
— Понимайте все как хотите! — раздраженно и точно испугавшись отрезал дядюшка. — Я же наверное знаю, что здесь имеется много тонких, очень тонких расчетов и обстоятельств. И потом…
Он, однако же, замолчал. Алине показалось, будто дядюшка видит ее сквозь створку двери. О, эти его глаза, — серые, пристально-тихо злые…
— Пройдемте все-таки в кабинет, — сказал дядюшка.
Они вышли из комнаты. Больше ничего расслышать было невозможно.
Утром дядюшка как-то странно, изучающе на нее посмотрел. Или Алине показалось это?
Зато Базиль проявил неожиданное упорство: на все разговоры о Пушкиных он отвечал молчаньем почти торжественным.
«4 ноября. Погода стоит ужасная, снег с дождем и холодный ветер. Я тотчас поспешила на зов милой моей больной, которая и впрямь немножко простыла. Однако новость, конечно, не это.
Покинув стены Смольного института, юная Алина Осоргина (née Головина) стала фрейлиной императрицы, любовницей императора и вошла в высший петербургский свет — а значит, стала заинтересованной свидетельницей драмы, развернувшейся зимой 1836-го и приведшей к дуэли на Черной речке 27 января 1837 года. На обложке: Алексей Тыранов, «Портрет неизвестной в лиловой шали», 1830-е годы. Холст, масло. Государственный Русский музей, СПб.
Прелестная Иола ничуть не надеялась на взаимное чувство со стороны сэра Вульфа Рендона, избалованного вниманием женщин. Но, ощутив на губах вкус его страстного поцелуя, Иола поняла, что смелый шаг, на который она отважилась, сбежав из родительского дома, помог ей найти настоящую любовь.
Юную Алину вынуждают выйти замуж на восточного принца с ужасной репутацией. Ее спасает лорд Доррингтон, прозванный опасным Денди. Он помогает ей бежать, переживает вместе с ней много приключений, спасаясь от мести принца.
В книгу известной английской писательницы Барбары Картланд вошли три романа: «Влюбленный дьявол», «Тайная власть», «Королева спасает короля».
На портретах они величавы и неприступны. Их судьбы окружены домыслами, сплетнями, наветами как современников, так и потомков. А какими были эти женщины на самом деле? Доводилось ли им испытать то, что было доступно простым подданным: любить и быть любимыми? Мужья цариц могли заводить фавориток и прилюдно оказывать им знаки внимания… Поэтому только тайно, стыдясь и скрываясь, жены самодержцев давали волю своим чувствам.О счастливой и несчастной любви русских правительниц: княгини Ольги, дочери Петра Великого Елизаветы, императрицы Анны Иоанновны и других – читайте в блистательных новеллах Елены Арсеньевой…
Александр Второй, царь-освободитель, не боялся никого и ничего. Но когда он решил связать себя узами брака с Екатериной Долгорукой, ему понадобилось особое мужество – император не должен позволять себе поступать так, как велит ему сердце.Екатерина была ему необходима как воздух, и ее чувства к нему были пылкими и бескорыстными.Ей не надо было от Александра ничего, кроме любви…
Двух дочерей родила в Венеции жена русского князя Казаринова, но восемнадцать лет пребывала в уверенности, что у нее лишь одна дочь – Александра. И вот юная красавица готовится к свадьбе с блестящим князем Андреем Извольским. Как назло, именно в это время ее сестра, некогда похищенная авантюристом Бертоломео Фессалоне, спасаясь от мести рокового красавца Лоренцо, заявилась в Россию, чтобы потребовать свое имя, свое состояние, свое счастье. Александра и Лючия похожи как две капли воды, и клубок, в который в одночасье сплелись их судьбы, не так-то просто распутать…
Ирочка — обыкновенная секретарша. Только работает в необыкновенном месте — в Кремле. По запутанным коридорам здесь бродит сама История. Она творится на глазах Ирочки. Прошлое и настоящее в Кремле не имеют четких границ. Здесь запросто можно подслушать разговор между Лениным и Арманд о любви. А можно попасть в самый центр интриги между борющимися за власть политиками. А можно провести ночь на кровати вождя мирового пролетариата.
Рита Ковалева — совершенное создание природы. Но, чтобы быть счастливой, мало одной красоты. Безобидное на первый взгляд увлечение наркотиками заставляет ее совершить огромную глупость. В результате ее покидает любимый человек. Жизнь дает трещину, Марго машет на себя рукой и становится… вещью.
Не было девушки краше Катеньки в окрестных селах. И не было парня, который бы на нее не заглядывался. А Катя отдала сердце первому парню на деревне — Саньке. И чуть было не потеряла его, не простив измены. Но как только собралась Катя замуж за другого, опомнился Санька и увел ее прямо из-под венца. И жизнь их пошла своим крестьянским порядком…
У спецпереселенцев из Литвы — еврея Хаима и русской Марии — в якутских морозах рождается дочь, которую из романтических соображений отец нарекает Изольдой. В крохотное родильное отделение поселковой больницы Мария попала одновременно с якуткой Майыс. Майыс выкормила Изочку и полюбила как дочь. Через много лет, когда ни Марии, ни Майыс давно не было на свете, в Доме инвалидов обнаружилась старушка-якутка, которая называла себя Марией…