Алиенист - [191]
— Ложь! — внезапно проревел Бичем, потрясая кулаками, но при этом не поднимаясь с колен. — Ты грязный лжец!
Коннор и его молодчики расхохотались, усугубляя муки Бичема. Пока они выли со смеху, я, сам не знаю, почему, шагнул к Бичему и строго посмотрел на трех веселящихся идиотов, впрочем, не обративших на меня внимания. Обернувшись к Крайцлеру в надежде, что хоть он заставит их угомониться, я увидел, что Ласло смотрит куда-то за спину Коннора и его подручных и, судя по напряженно застывшему лицу, чего-то ждет. Вот рот его приоткрылся, и по неведомой мне причине Крайцлер вдруг заорал:
— Давай!
И начался сущий ад. Со скоростью и грацией, достигаемыми лишь годами изнурительных тренировок, над внутренним ограждением променада скользнула обезьяноподобная тень и обрушила на руку Коннора с револьвером удар свинцовой трубы. Громилы по бокам отреагировать не успели — удары двух огромных кулаков молниеносно уложили их на каменные плиты. Следом та же участь постигла и взвывшего от боли Коннора. В довершение начатого, незнакомец — его лицо было скрыто под козырьком шапочки углекопа — склонился над каждым поверженным врагом и нанес ему несколько добрых ударов свинцовой трубой по голове. Такое клиническое проявление насилия завораживало, но радость моя тут же угасла: незнакомец выпрямился — и я наконец смог разобрать его лицо.
Это был Джек Макманус по прозвищу «Жри-Живьем», бывший призовой боксер, а ныне — блюститель приличий в танцзале «Нью-Брайтон» Пола Колли. Сунув обрезок трубы в карман штанов, он подобрал оба револьвера и шагнул с ними ко мне. Нервы мои сжались в пружину: нам с Ласло явно грозило стать следующими жертвами его кулачного искусства; однако Макманус лишь одернул свою потертую куртку, сплюнул в резервуар и вручил мне оба револьвера. Я немедленно направил «кольт» на Бичема, а Джек медленно подошел к Ласло и уважительно коснулся козырька своего головного убора.
— Хорошая работа, Джек, — сказал Крайцлер. Услышав это, я едва не грохнулся в обморок на каменные плиты. — Свяжите их, если вас не затруднит, — продолжил Ласло, — и не забудьте о кляпах для этой парочки побольше. А с этим в середине я бы хотел побеседовать, когда он придет в себя. — Ласло склонился над телом, явно под впечатлением от дела Джековых рук. — То есть, я хотел сказать, если он, конечно, придет в себя…
Макманус еще раз отсалютовал Крайцлеру, вернулся к телам громил, извлек откуда-то из за спины несколько мотков веревки и два носовых платка, после чего в точности исполнил указания Ласло, как терпеливый буйвол. Крайцлер тем временем подошел к мальчику и принялся распутывать узлы веревок, стягивавших его руки, ноги и голову.
— Все в порядке, — успокаивающе говорил он, пока ребенок неудержимо всхлипывал и скулил. — Все в порядке, теперь ты в относительной безопасности.
Мальчик посмотрел на Ласло; в его глазах плясал ужас.
— Он собирался…
— Что бы он там ни собирался, сейчас это уже не имеет значения, — скупо улыбнувшись, ответил Крайцлер и, достав носовой платок, вытер мальчику слезы. — Главное — то, что сейчас тебе ничего не грозит. Вот. — Ласло подобрал с парапета измятую оперную накидку и набросил ее ребенку на плечи.
Видя, что по крайней мере сейчас никаких сюрпризов ждать не приходится, я подошел к внешнему ограждению и с любопытством глянул вниз. В нескольких футах подо мной звенел на ветру заблаговременно натянутый трос, укрепленный в питонах, подобных тем, которые Маркус обнаружил в Кэсл-Гарден. Как и предполагал Крайцлер, для Бичема, опытного скалолаза, не составило никакого труда переместиться нам в тыл. Я обернулся, еще раз окинул взглядом нашего поверженного врага и в который раз подивился той стремительности, с которой обернулись события. Джек закончил связывать бандитов Коннора и вопросительно посмотрел на Крайцлера.
— Ну что, Джек, — ответил тот. — Узлы тугие? Хорошо… Вы нам больше не понадобитесь. Но еще раз — примите мою благодарность.
Макманус козырнул ему в последний раз, развернулся и пропал во мраке, так и не проронив ни слова. Крайцлер обернулся к мальчику.
— Пойдем. Мур, я хочу отвести нашего юного друга внутрь.
Я кивнул, продолжая удерживать на мушке голову Бичема, пока Ласло и мальчик не исчезли в дверном проеме. Скорчившись на плитах и по-прежнему содрогаясь, убийца сам начал быстро и гортанно скулить. Не похоже было, чтобы с ним у меня возникли какие-то хлопоты, но рисковать я не собирался. Осмотрев поле битвы, я заметил на дорожке его нож, подобрал его и сунул себе сзади за пояс. Затем оглядел бессознательного Коннора и приметил у него на ремне пару наручников. Отстегнув, я бросил их Бичему.
— Вот, — сказал я. — Надевай.
Медленно и как-то рассеянно он приладил их к своим запястьям, с некоторым усилием защелкнув сначала один браслет, а за ним и второй. Я обшарил карманы Коннора и отыскал ключ, а потом заметил на рубашке бывшего полицейского небольшое пятно крови. Продолжая держать Бичема на прицеле, я брезгливо расстегнул на Конноре нечистую одежду и увидел у него на боку длинный, не до конца затянувшийся шрам, видимо, открывшийся благодаря стараниям Джека Макмануса. Ту самую рану, понял я, которую нанесла Мэри Палмер перед тем, как он сбросил ее с лестницы.
