Али Бабаев и сорок покойников - [38]

Вероятно, Яша Ширишвили был гоблином опытным и искушенным, из тех подземных жителей, что чуют керосин за километр. Он сгреб со стола компьютер и жестянки с номерами, вскочил и тут же исчез, словно сквозь землю провалился. Это случилось так стремительно, что официантка, грузившая пустые чашки на поднос, лишь удивленно ойкнула.

В следующий миг ее оттолкнули, звякнула стеклярусная занавеска, и стриженый навис над Бабаевым. Его приятели окружили стол.

– Глянь, Колян! Та самая гнида! – раздался знакомый голос чугунной сковороды.

– Та самая, – подтвердил Колян. – И второй чурка тут.

– Сидят со своей прошмандовкой, выпивают… – начал стриженый, но вдруг захрипел и рухнул на стол, прямо в вазочку с мороженым.

Бабаев поднялся, поглаживая свой кулак. В зале орали, свистели и топали.

– По рогам их, пацаны! – выкрикнул Колян.

– Я тебе покажу прошмандовку, козел! – взвизгнула Шарлотта, выдвинула челюсть и потянулась к бутылке с брежневским портретом.

– Милиция! Милиция! – вопили у стойки, но голоса паникеров перекрывал свист: «Эль Койот» готовился развлечься.

На Бабаева навалились двое, он швырнул их на стену, добавил по ребрам ногой и кивнул Гутытку:

– Пора спасать нашу ханум. Вези ее домой.

Кто-то – не Колян ли?… – задел его велосипедной цепью, рассек рукав, содрал кожу с предплечья. Гут обхватил визжавшую Шарлотту и поволок к двери; она рвалась в бой, отбивалась, лягалась и обещала дать в хрюкальник всем козлам. Каблук ее туфли попал Коляну в голень, и тот, зарычав, бросил цепь и выхватил нож. Бабаев ринулся к нему, но тут словно колокол ударил – официантка грохнула подносом Коляна по затылку. Шустрая бикеч, мелькнуло у Бабаева в голове. На мгновение он поймал взгляд девушки: она смотрела спокойно, холодно, а руку держала под кружевным передничком. Знать была та ручка не пустой!

Смена растет… – подумал с нежностью Али Саргонович и двинул под дых очередного бандита. У стойки все еще вопили, звали милицию, но милиция не торопилась. Зато Гут и пришедший на помощь швейцар вынесли вон дрянную девчонку, и от сердца Бабаева отлегло. Хоть и дрянь, а жаль, если ножиком пырнут…

С этой мыслью он сорвал мачете со стены.

Дальнейшее слилось в симфонию рева и стонов, звона посуды и грохота падавших лавок. Ударами мачете – бил он, конечно, плашмя Бабаев сшиб еще двух противников, но двое других отлепились от стены и повисли на его плечах. Одного он пнул в колено, второму заехал локтем в челюсть, но в боку стрельнула боль – чем-то его кольнули, шилом или финкой. Колян начал подниматься и получил еще раз подносом по башке. Стриженый пришел в себя, отполз на четвереньках в сторону и вытащил было «макаров», но ему в спину уперся ствол и девичий голос прошипел: «Лежи, ублюдок!» Одобрительно кивнув, Бабаев разрубил клинком скамейку, которой замахнулся самый рослый из бандитов. Обломок сиденья попал нападавшему по носу и скуле, хлынула кровь, рослый всхлипнул, выронил скамью и схватился за лицо. Но у Али Саргоновича тоже имелись потери: кровоточили бок и предплечье, рубаха была разорвана, болели костяшки пальцев на левой руке, а в ухе звенело. Убивать противников он не хотел, так что смертельное искусство кхун-фук в этот раз не пригодилось, и битва велась по правилам рядовой кабацкой драки. Конечно, не считая мачете, которым Бабаев размахивал очень осторожно. Как-никак, эта шайка принадлежала к электорату, и депутат Государственной Думы не мог зарубить восьмерых избирателей. Это было плохим пиаром!

Наконец с улицы донеслись гул моторов, топот ног и командные выкрики – прибыл ОМОН. Бандиты, орошая кровью пол, сметая посуду и посетителей, ринулись к стойке и исчезли в служебном помещении. Очевидно, в кухне – Бабаев слышал проклятия поваров и грохот переворачиваемых кастрюль. Он аккуратно повесил мачете на место, задрал рубаху и осмотрел свой бок. Похоже, пырнули шилом, но ранка была неглубокая – так, царапина. Залепив ее салфеткой, Али Саргонович подмигнул шустрой девице и растопырил пальцы знаком «V». Victory! Победа!

Два следующих часа прошли в изрядной суете, составлении протокола, интервью нахлынувшим корреспондентам, вспышках блицев и стрекотании камер. Владелец «Эль Койота», дородный пожилой плейбой, рассыпался в извинениях и сожалениях, милицейские чины допрашивали свидетелей, репортеры атаковали Бабаева: кто напал и почему, есть ли в том политический умысел и как расценивать случившееся: покушение на депутата или наезд конкурентов по бизнесу. Али Саргонович сказал им, что бизнес тут ни при чем, бизнес у него скромный, торговля саженцами малины и смородины. Политика тоже вряд ли, ибо как депутат он себя еще не проявил, не отдавил кому-то ноги и не взял за глотку, хоть в будущем это не исключается. А что до повода к скандалу… Был, конечно, повод, был! Приглянулась бандиту ханум, с которой он, Бабаев, ужинал; ну, слово за слово, и началась мужская разборка.

Тут посыпались новые вопросы: что за ханум, и в каких с ней депутат отношениях, и не супруга ли она министра Игрек или олигарха Икс, и где живет – не на Рублевке ли? Али Саргонович молчал, щурил глаза и загадочно улыбался. Но когда спросили, боится ли он нового наезда, ответил персидской пословицей: «Возделывай сад свой несмотря ни на что».