Али-баба и Куриная Фея - [88]

— Ну и зима! Любая погода лучше такой слякоти! — слышится повсюду.

Юные агрономы потирают себе руки от удовольствия.

— До воскресенья всё отлично высохнет. Грязи совсем не много, — уверяет Факир.

Уже в тот же, день после обеда талая вода в канавах замерзает. Лужи и канавы покрываются блестящей кристаллической корочкой. В сводке погоды говорится о холодных потоках воздуха, которые захватывают всё большую территорию.

— Фу-ты ну-ты! Собачий холод! — жалуется Али-баба, согревая дыханием свои закоченевшие руки.

Мороз крепчает.

«К сведению автомобилистов! Соблюдайте осторожность! Гололедица!» — предупреждает диктор по радио в последних известиях.

Тротуары посыпают песком. В Катербурге песок возят ученики.

— С ванной мы зря торопились, — признаётся Факир. — На воскресенье нам больше нечего рассчитывать.

Настроение у учеников самое похоронное. Все надежды разбиты в прах. Никто уже больше не стучит по барометру, никто не слушает сводок погоды. К чему это? Всё равно бесполезно…

Но в четверг, во второй половине дня, погода так резко меняется, что этого не смог бы предугадать никто, даже такие предсказатели погоды, как лягушки.

Температура поднимается. Снег и лёд быстро тают. Всё вокруг течёт, капает, плещется, бурлит, плывёт и шлёпает. Тёплый ветер высушивает дороги и крыши домов.

Рената развязывает свой платок.

— Чувствуете? — говорит она в восторге. — В воздухе уже пахнет весной.

На помощь ветру приходит солнце. Оно быстро высушивает всё вокруг. В субботу небо над Катербургом проясняется.

Заноза вне себя от радости. Теперь уже ничто не может помешать их испытанию. Стрелка барометра стоит на «ясно».

В воскресенье весь интернат поднялся вовремя. Объединёнными усилиями ванна была перетащена на животноводческую ферму. Кабулке распорядился поставить её перед самым входом в коровник. Потом он приказал принести шесть толстых брусков и уложил их с двух сторон ванны, чтобы облегчить коровам вход в ванну и выход из неё. Получилось что-то вроде рампы.

— «По горам, по долам…» — сказал Кабулке. — Я уже предвижу, что когда-нибудь буду выступать со своими коровами в цирке.

Теперь можно было наполнить ванну водой. Решили на этот раз не добавлять в воду дезинфицирующие вещества.

Ученики вооружились всеми имеющимися в наличии вёдрами.

Чем больше наполнялась ванна, тем сильнее капало из всех щелей и пазов.

— Ну и замазка! Ни к чёрту не годится! — ругался Факир.

Папаша Боссиг, который тем временем тоже пришёл на ферму, не торопясь набил свою трубку.

— Ванна скоро перестанет протекать. Дайте только дереву разбухнуть, — успокоил он ребят.

Число зрителей росло. Эмиль Кабулке, который очень гордился ванной — ведь она испытывалась у него, в его коровнике, — разъяснял любопытным суть опыта.

— Это просто, как колумбово яйцо, — говорил он, надуваясь от важности. — В этой ванне мы утопим всех бактерий панариция.

Время шло. Эмиль Кабулке начал беспокоиться. И куда только запропастился директор имения? Когда он приглашал его вчера, выяснилось, что директор не имел ни малейшего представления о ванне. Кнорц даже не удосужился показать ему чертёж. Заведующий хозяйством ни слова не сказал Харнаку о предложении Занозы. По мнению Кабулке, это было неслыханным безобразием.

— Этот старый олух Кнорц ещё услышит обо мне! — клялся Кабулке. — Торопил меня, приставал ко мне с ножом к горлу, а потом сам замариновал у себя рационализаторское предложение…

Наконец-то! Кабулке вытянул шею. Появился директор в сопровождении Мукке и Кнорца.

Эмиль Кабулке взволнован.

— Поторапливайтесь! Всё начальство вас ждёт! — торопит он водоносов.

В ванну были вылиты последние вёдра. Вода дошла до отверстия, оставшегося от гнилого сучка, из отверстия хлынула струя толщиной с палец. От ванны, журча, побежал ручеёк.

— А это что такое? Кажется, кто-то вынул из ванны затычку, — сострил Кнорц. Он так растянул свой рот в усмешке, словно собирался грызть орехи. — Замечательная конструкция! Великое изобретение! — сказал он ядовито. — Летом мы сможем прекрасно использовать эту ванну вместо передвижной оросительной установки.

Хильдегард Мукке, которая стояла рядом с ним, оглядела его с ног до головы — от войлочной шляпы до обмоток.

— Вы, Кнорц, ужасный человек, — сказала она сердито. — Мне кажется, что, когда господь бог распределял между людьми злобу, вы пролезли вперёд и один получили всю порцию. Вы и себя-то не уважаете и другим хотели бы испортить удовольствие.

Александр Кнорц повернулся к Мукке спиной. С бабами он принципиально не спорил. Он отошёл на несколько шагов и стал в сторонке.

Можно было приступать к испытанию. Эмиль Кабулке стал в дверях коровника. Юношей он уже заранее отослал в стойла. Теперь старший скотник подал знак, чтобы они отвязали коров и гнали их во двор.

Внимание! Зрители напряжённо смотрят на дверь, где уже появилась большая чёрная с белыми пятнами корова. Её кривые рога напоминают велосипедный руль.

Но корова обманула всеобщие ожидания. Она остановилась в дверях, тупо разглядывая неожиданное препятствие, которое преградило ей дорогу.

— Иди скорее, Цита! — уговаривает её Кабулке. — Чего ты раздумываешь?