Али-баба и Куриная Фея - [20]

Заведующая позаботилась о том, чтобы столовую подготовили к занятиям. Ребята переставили столы и стулья и принесли большую доску.

— Только не спите, — предупреждает Инга Стефани.

Фюрст, небольшого роста человек с круглым женским лицом, повторяет вычисление площадей. Крошащимся мелком он чертит на доске равносторонний треугольник.

— Треугольник — это часть плоскости, ограниченная тремя сторонами, — говорит учитель своим ровным, громким голосом. — Сумма сторон треугольника равна А плюс В плюс С. Поняли?

В столовой стало тихо. От натопленной печи идёт приятное тепло; учеников клонит ко сну. Одна Рози ещё следит за объяснением учителя. Остальные клюют носом. Малыш вот-вот закроет глаза и задремлет. «Жаль, что я по вечерам так устаю», — думает он.

Фюрст начал рассказывать о признаках равенства, треугольников.

Али-баба зевает во весь рот. То, что в равных треугольниках соответственные углы и стороны равны, его абсолютно не интересует. Сейчас он мечтает только о своей кровати.

«Фу-ты ну-ты! Как долго болтает этот парень! Небось получает почасовую оплату».

Али-баба шаркает ногами. Он знает, что учитель не любит, когда ему мешают. Нарушителей порядка он быстро выгоняет проветриться. «Вот и прекрасно, — соображает Али-баба. — Если Фюрст вышвырнет меня за дверь, я могу пойти спать. Будем надеяться, что я скоро вылечу».

Фюрст, который в это время чертит на доске треугольник, оборачивается к нарушителю тишины.

— Сиди спокойно, — говорит он. — Муравьи тебя кусают, что ли?

И учитель продолжает чертить.

Да! Ничего не вышло! Некоторое время Али-баба сидит спокойно. Потом ему приходит в голову новая блестящая мысль. Он складывает на груди руки, опускает голову и, закрыв глаза, начинает храпеть всё громче и громче.

В столовой заскрипели стулья. Даже Малыш и тот развеселился. Все улыбаются и, подталкивая друг друга локтями, с нетерпением ожидают дальнейших событий. Али-баба продолжает храпеть, как морж.

Фюрст, который по-прежнему стоит у доски, сломал мел.

— Кто хочет остаться дураком, может идти спать, — говорит он раздражённо.

Широко шагая, Фюрст устремляется к Али-бабе:

— Убирайся вон, невежа!

Али-баба протирает глаза. Он притворяется обиженным:

— Герр Фюрст, вы не имеете права так говорить — у меня сонная болезнь.

С этими словами Хорст Эппке быстро ретируется из столовой.

— Ну и дурень! — ворчит Фюрст, снова подходя к доске.

Урок продолжается. Но Малыш уже больше ничего не видит и не слышит.

Обитатели седьмой комнаты — Карл Великий, Заноза и Факир — уже улеглись. Карл Великий ещё читает. Заноза и Факир залезли с головой под одеяла. На улице дует сильный норд-ост. Через оконные щели ветер проникает в дом. Но господа из седьмой комнаты опять поленились протопить печку.

Заноза вспоминает о своём разговоре с Бриттой. Она рассказала ему, что в имении снова был случай панариция.

«Удивительно! — думает Заноза. — Химия так далеко ушла вперёд, в лабораториях изготовляют такие чудесные препараты, почему же ещё не нашли средства против панариция? Какого-нибудь противоядия или сыворотки, которые бы излечивали больных животных».

Он говорит об этом Факиру.

— Знаешь, — отвечает тот, — надо пустить в коровник какой-нибудь газ… и выкурить этих микробов, как выкуривают клопов.

— Прекрасная идея! — насмехается Заноза. — Нельзя же «выкуривать» газом коров. Самый крепкий бык и тот не выдержит такого лечения.

Факир молчит. Ему лень думать.

Заноза позабыл про свою усталость.

— Знаешь что, — говорит он. — Я бы с удовольствием изобрёл средство против панариция. Жаль, что мы так мало знаем о микробах.

Карл Великий, насмешливо улыбаясь, откладывает в сторону свой учебник по устройству парников.

— Дитя моё, — говорит он Занозе, — от твоих разговоров у меня башка гудит. Не будь смешным. О чём, скажи на милость, ты заботишься? Разве это твои коровы? Кроме того, есть болезни, против которых мы бессильны.

— Ты хочешь сказать — пока ещё бессильны, — возражает ему рассерженный Заноза. — Наука не стоит на месте. Нашли же наконец средства против ящура и сибирской язвы, почему бы не открыть в скором времени средство против панариция?

Карл Великий лениво зевает.

— Вольному воля, — говорит он. — Можешь открывать, если ты так умён. Мне это совершенно безразлично. Я, слава богу, садовник. Меня ваши хромые коровы не интересуют.

Заноза молчит. Карл Великий иногда ужасно его раздражает. Этот Карл — настоящий болван, он ни о чём не хочет знать, кроме дурацких клумб и цветников!..

Успешно закончив свой номер под названием «сольный храп», Али-баба вернулся к себе и комнату. Быстро раздевшись и побросав все вещи в шкаф, он стелет себе постель. Кальсоны, которые он носит уже три недели, Али-баба не снимает. В кровати холодно. Прямо поверх нижнего белья он надевает ночную рубашку.

Факир из-под одеяла зоркими, как у рыси, глазами следит за всеми движениями Али-бабы.

— Эй, ты! Мы не на Северном полюсе! — кричит он. — Снимай кальсоны!

— Эй ты, сосулька! — говорит Заноза. — Так ты в один прекрасный день ляжешь в кровать в ушанке и в перчатках.

— Раздевайся поскорей! — командует Карл Великий.

Но Али-баба временами туг на ухо. Накрывшись одеялом, он поворачивается спиной к соседям.