Алхимия вечности - [41]

Я облокачиваюсь о дуб. Он такой сильный, такой твёрдый. Ему, наверное, сотни лет, как и мне. И всё же его могут разрушить в мгновение ока. Где бы я ни оказалась, Кир предвосхищает каждое моё движение. Это игра, в которой мои шансы на поражение как никогда велики.

Глава 29

Следующим вечером я получаю смс от Лейлы:

Пойдём на «Арт-шёпот» вечером? Я могу забрать тебя.

Я не знаю значение «Арт-шёпота», но Гугл поясняет мне, что это собрание художников в центре Окленда. Я пишу смс-приглашение Ною, и он мгновенно отвечает, что с радостью присоединится к нам. Подчиняясь импульсивному порыву, я заглядываю в комнату Брайана.

— Я иду на встречу «Арт-шёпот» этим вечером. Ты со мной?

Он стонет:

— Ух, картины и хипстеры. Думаю, нет.

— Ты уверен? Лейла заберёт меня через десять минут, — добавляю я небрежно.

— Ох, Лейла... заберёт? Хорошо. Эм. И правда, а почему бы и не пойти, — он хватает пару ЧакТэйлорс[48] из груды обуви, и я не скрываю своей улыбки.

Лейла подъезжает, явно смущаясь своей старенькой Хонды.

— Родители отдали её мне, — объясняет она Брайану, когда тот залезает на переднее сидение, — сказали, что эта машина будет работать вечно.

— Надёжность — это отлично, — говорит Брайан, застёгивая ремень безопасности, и поправляет воротник толстовки. — Безусловно, я предпочту скучную поездку на странной тачке с крутым движком, что плетётся по обочине.

Ной и я взрываемся хохотом на заднем сидении.

— Это так смешно? — спрашивает Лейла.

— Совсем нет, — отвечаю я. — Брайан и его мощный двигатель правы.

Мы паруемся на Двадцать пятой улице и отправляемся гулять по галерее. Невероятно весёлая атмосфера. Люди заполняют тротуары и проезжую часть, пьют напитки из пластиковых стаканчиков или из бутылок, обёрнутых в бумажные пакеты. Мимо нас проезжает группа парней на велосипедах с яркими треугольниками из фольги, сверкающими на спицах в быстрой круговерти. Стоят прилавки, где люди продают рисунки и ювелирные украшения, кошельки из клейкой ленты и вязаные шапки. Мы останавливаемся перед пирожницей, и Лейла спрашивает о начинке.

— Тыква, лимон и жареный цыплёнок, — отвечает женщина с улыбкой.

Глаза Брайана загораются:

— Вы только что сказали про кексы с жареной курицей? Такие существуют?

— И правда, — соглашается Лейла. — Я боюсь, что съев это, решу, что умерла, ведь только на небесах кому-то могла прийти в голову идея соединить несоединимое.

Брайан покупает каждому из нас кекс и поднимает их в воздух, словно хочет сказать тост. Лейла подыгрывает ему.

— За прекрасное соединение сладкого и солёного, — декламирует она. — Дзынь!

Мы прогуливаемся по галерее, разглядывая портреты, нарисованные на шарах для боулинга, ловцы снов из электрических проводов, карты воображаемых земель и мозаики стиля модерн из пробок от бутылок. Ной обращает внимание на серию черно-белых фотографий с макияжем для дня мёртвых, маленькими мальчиками и девочками в костюмах и платьях с прорисованными скелетами на лицах.

— Это реально жутко, — говорит Брайан.

Мы останавливаемся перед картинами, напоминавшими мне работы Кайли: яркие краски, девушка, лежащая на поле в лоскутах или спящая в море звёзд. Интересно, как бы на это взглянула Кайли? Я могу прочесть истории. Но Кайли, скорее всего, сосредоточится на технике? Захочет ли она узнать, как это нарисовано? Художник приближается к нам — девушка не больше двадцати лет в клетчатой юбке в складку.

— Они прекрасны, — говорю я ей.

— Спасибо, — произносит она, внимательно вглядываясь в меня. — Мне кажется, мы уже виделись?

— Я так не думаю, — заикаюсь я, поворачиваясь ко всем. — Здесь слишком многолюдно, лучше выйдем.

На улице холодно, но мы можем свободно передвигаться. Мы проходим мимо гитариста, играющего народные песни, кукольного шоу и группы молодых парней в мешковатых штанах, а заканчивается улица Окленд танцорами под бумбокс. Их движения изящны и плавны, они выглядят невероятно грустными, несмотря на улыбки и аплодисменты.

Лейла замечает машину, похожую на улитку, и устремляется к ней. Мы слышим рёв толпы вокруг неё, когда вдруг из двух усиков прямо в небо выстреливают два столба огня.

— О Господи! Я должна это увидеть! — говорит Лейла, ускоряясь.

Машина выкрашена в цвет меди; металлические вставки придают спиралевидную форму раковины улитки, что составляет большую часть машины. Тонкие металлические провода создают голову улитки, а оранжевые всполохи из её усов танцуют на её атласной отделке. Крылья, словно стрекозиные, сделанные из тонких листов пластика и выкрашенные в похожем на витражи стиле, простираются по сторонам. Лейла проталкивается через толпу к машине, где стоят артисты в одежде из фетра.

— Это удивительно! — восклицает она, проводя рукой по поверхности машины. — Кайли! Иди сюда!

Я присоединяюсь к ней, и парень спрашивает, хочу ли я попробовать управлять огнями, вручая мне петлю из кожи, которая управляет газом. Я тяну её, и огонь выстреливает в небо под аккомпанемент радостных криков толпы. В нос бьёт запах пропана.

— Как это называется? — спрашивает Лейла, забирая у меня петлю.

— Полёт Фибоначчи, — отвечает артист.

Лейла хмурится:

— Вы должны переименовать её в Фантастическую Огненную Колесницу Феи.